Королевство страданий

Детство

— Послушай, младший сын короля не женат, и может…

— Я не могу ждать, станет ли он королем в обход старшего брата… Они все здоровы, как быки, в старого короля. Слишком долго ждать их смерти. Так Делла никогда не увидит трона, а значит, и мы не сможем влиять на политику соседей, будь они прокляты…

— Но если Делла станет невесткой старого короля, не значит ли это, что он не станет нападать на нас, родственников?

— Нет, глупая, это ничего не значит… Родители снохи… младшей снохи… кто теперь с этим считается… Значит, снова война, а страна обессилена, разорена… Нет, пока старый лис Элиас не пронюхал о нашей слабости, нужно подсунуть ему Деллу…

— Ты говоришь о собственной дочери, как о шлюхе… Боже, бедная девочка… Элиас ведь старик!

— Он лишь немного моложе меня, не такой уж и старик… Тебе было почти столько же, когда тебя выдали за меня. Ты же не считала меня стариком?

Королева отвернулась, не желая показывать мужу лицо, на котором не было обожания. Да, ей было столько же… А муж был немолод, и она боялась.

Война шла так долго, что от неё устали оба государства; её причин никто не помнил. Земли… Поруганная честь кого-то… Взаимные обиды… И наконец, забрезжила надежда слабого мира, закрепить который призвана их дочь, юная Делла. А мир нужен обеим странам. Поэтому старый Элиас с радостью ухватился за идею породниться с недавними врагами через брачный союз. Который сперва рассматривался между Деллой и одним из его сыновей. Но её упрямый муж охвачен идеей объединения их стран, точнее, поглощения соседней южной. Для этого он и вознамерился выдать Деллу никак не меньше, чем за старого, крепкого, вечного, как горы на его родине, Элиаса. Бедная Делла!… Как она уживется со старым чудовищем!?

— А когда Делла родит сына, а она обязательно родит сына, и не одного, то станет регентом при нем. Старик, конечно, уже умрет… И тогда она выйдет за кого-нибудь из своих родственников… Они принесут вассальную присягу… У моих сыновей, наконец-то, не станет вечной угрозы с юга, этих немытых дикарей…

— Но наша дочь… так молода… а Элиас так… — королева запнулась, понимая, что все её слова бесполезны. Муж тяжело взглянул на неё:

— Ей придется рожать от мужа и не раз. Ты подготовила её?

Королева устало кивнула. Никого не заботила судьба женщин в этом суровом мужском мире, полном крови и слез. Никто не пожалел когда-то её, также ради мира выданную девочкой за немолодого вдовца. И она рожала от него, пока не пошли мaльчики, и на неё также с подозрением смотрел жестокий муж, раздумывая, не развестись ли с ней, принесшей 2-х первых дочек. И вот теперь Делла, её первенец…

Хрупкая русоволосая девочка задумчиво кружила по тронному залу, здесь и нашла её мать.

— Я все знаю, мама, — в ответ на тяжелый вздох королевы, — я слышала…

— Подслушала, — тихо констатировала та. — И что ты?..

— Так ведь нужно, да? Меня все равно отправят туда?

Мать кивнула, с горечью провожая глазами медленно идущую по залу дочь, будто прощающуюся с величественными грубоватыми интерьерами.

— Раз нужно… Только… только я боюсь…

Огромный король критически оглядел тоненькую девочку-подростка, склонившуюся перед его троном. Замешательство он прочел в её глазах. Усмешка скрылась в густой бороде; кивком головы он отпустил невесту. После подписания многочисленных договоров, в том числе о перемирии между противоборствующими сторонами, назначили скорое бракосочетание.

На пышной свадьбе крепкий Элиас изредка насмешливо косился на старающуюся держаться достойно девочку-жену. Она не выказывала явного страха, держась неестественно прямо.

Королева-мать последний раз взглянула на дочь в тусклом сиянии свечей в королевской спальной Элиаса. Изящная, как статуэтка, пышноволосая, пытающаяся изобразить равнодушие на бледном личике… Мать поправила прозрачную сорочку, сползшую с неподвижного тонкого плеча.

— Здесь красиво… Умеют же южане, все так изящно… Да… Делла, девочка моя… Ты… — королеве явно недоставало мужества оставить дочь здесь одну.

— Не надо, мама, не волнуйся. Я смогу… я постараюсь. Я все помню, что ты мне говорила. Значит, завтра вы уедете?..

— Да, таковы условия твоего мужа. Они не ладят с папой…

— Иди, мама, до завтра… Не уезжай, не попрощавшись со мной!

Выходя, королева разминулась с полупьяным Элиасом, провожаемым в спальную придворными.

Кровать тяжело заскрипела под грузным королем. Натянув одеяло до шеи, не поворачивая головы и едва дыша, Делла ждала, стараясь унять дрожь. Время шло…

— Послушай, девочка… Делла. Ты умеешь хранить тайны? — винные пары заполнили пространство между супругами. Она молчала.

— Твой отец хотел этого брака. Как гарантию мира… Раз уж он состоялся, придется как-то жить. И мы можем договориться. Чтоб все было как прежде у меня… И не так уж плохо у тебя… Я не хочу обижать тебя. Мне не нужна жена — но говорю это только тебе…

Делла боялась вздохнуть, настолько невероятные вещи произносил её старый новоиспеченный муж. Ей ничего не грозит… Её не собираются насиловать… И заставлять рожать… У него уже было несколько жен… Последняя, любимая, умерла давно… Она, Делла, ровесница его сына, и король не хочет её… Никого уже… И если они договорятся и сохранят все в тайне, то их совместная жизнь станет приятной обоим. Он станет заботиться о ней. А она о нем. Как дочь или что-то вроде того… Ну что она, не против?..

Девочка поспешно кивнула и прошептала «да». Помолчав, прошелестела:

— И что же мне делать?

— Держать себя королевой. У тебя должно получиться, я видел, как ты старалась на свадьбе.

— Я… боялась, — призналась она.

— И это я тоже видел. Теперь не боишься?

— Теперь… нет. Наверное…

— Наверное… — засмеялся он, опять обдав её винным духом. — Давай спать!

Королева-мать наутро пытливо вглядывалась в юную королеву-дочь. Она как будто не изменилась с прошлой ночи. То же спокойное личико, прямая спина. Вроде бы неестественное напряжение покинуло её — показалось старой королеве. И вроде бы никакого испуга на лице. Только смущение от повышенного внимания придворных к себе, от непристойного шепотка вокруг — утром вся знать рассматривали супружеское ложе с каплями крови. Отец скучно втолковывал дочери о её долге перед Родиной, о будущих сыновьях, о покорности мужу. Королева же крепко обняла дочь.

— Ты будто бы не боишься мужа? А?

— Все будет хорошо, мама. Не плачь обо мне!

На прощальном обеде в честь уезжающего отца Делла рассматривала своих пасынков — сыновей короля. Тибо — лет 27, кряжистый, как отец, краснолицый от выпитого вчера, толстогубый, с маленькими настороженными глазками. Сын от первой жены короля, с которой тот развелся, чтоб жениться по любви. Рядом его жена, некрасивая, худая и надменная. Парнишка примерно её возраста — Робби, сын от последней жены, умершей несколько лет назад. Долговязый, жилистый, русоволосый, как и она. Изредка бросает любопытные взгляды на новую жену отца. Король весело подразнивает сыновей, грубовато отвечает только старший, младший помалкивает.

После отъезда короля-отца Делла почувствовала себя несравненно свободнее. Скучала только по маме и сестре.

— Вышивать — это все, чем ты хочешь заниматься? — примерно через неделю «супружеской» жизни поинтересовался Элиас. Делла пожала плечами, не понимая, чем еще может заняться королева.

— Что ты делала дома?

— Немного… Училась и играла вместе с сестрой, ездила верхом, стреляла из лука, плавала, охотилась… Пожалуй, все.

— Стреляла из лука? Плавала? В ваших холодных реках? — усомнился муж.

— Мой народ — воины. И женщины! — вскинув голову. Он засмеялся.

На следующий день она вошла в класс, где пожилой придворный наставник вдалбливал азы наук в вихрастые головы знатных мaльчиков. Несколько подростков обернулись к ней и выжидающе молчали, затем поднялись. Девочка набрала побольше воздуха в грудь:

— Я побуду здесь… Можно? — и не дожидаясь ответа учителя села на лавку позади Робби. Опомнившись, yчитeль продолжил прерванный урок. Мальчишки, помедлив, сели.

Иронично наблюдала кучка юной знати, как молодой королеве подводили смирную, специально подобранную лошадку. Улыбки сползли с лиц, когда она без помощи села в седло и привычным движением вдела ноги в стремена, натянула поводья. Деловито потрепала лошадь по шее и застыла в седле, ожидая сигнала наставника. Робби подъехал и пристроился рядом на беспокойном коне. На её вопросительный взгляд хмуро пояснил:

— С вами поеду. Мало ли что. Отец велел…

Она было раскрыла рот, но промолчала. Ездила Делла лучше многих, за что получила похвалу наставника. На следующей прогулке она сама встала в пару к Робби.

— Его Величество король, мой муж, разрешил называть меня по имени и на «ты», — обратилась она к парнишке. Он кивнул, не глядя на неё.

Через месяц они стали друзьями. В мальчишеской одежде юная королева ничем не выделялась из группы подростков лучших фамилий страны. Она освоилась в придворной шкoле и не уступала юношам, обойдя всех в науках. Отчаянно фехтовала, лихо скакала на быстром скакуне, забраковав сонную лошадку, метко стреляла. Неизменный Робби всегда был рядом, приглядывая за ней. Они составляли контрастную пару: отчаянная, любящая посмеяться девчонка и малоразговорчивый флегматичный долговязый паренек. Она была заводилой среди ребят, он же её верным оруженосцем. Только ему разрешено было звать её по имени и только ей — посмеиваться над ним. Ей удавалось вытягивать из него все немудреные подростковые секреты. Часто их можно было заметить на окраине дворцового парка, сидящими на каменистой вершине холма.

Старый король с восхищением наблюдал за юной, оказавшейся такой жизнерадостной королевой, к которой относился как к дочери. Делла же искренне полюбила мужа и была благодарна ему за все. Король баловал юную жену, разрешая организовывать всевозможные представления, будь то балы, дворцовые спектакли, карнавалы, пикники, турниры и скачки. Старые вельможи недовольно ворчали по поводу развернутой Деллой деятельности по изгнанию скуки из дворца, король же благосклонно взирал на все предприятия жены.

— Пора забыть о войне, — повторял он. — Пусть веселятся! Все лучше, чем воевать.

И придворная молодежь развлекалась от всей души. Вечером в постели Делла увлеченно строила новые планы перед уставшим мужем; тот утомленно слушал её, целовал в лоб и все разрешал.

— Эх, нет у меня такой дочки! — с сожалением повторял Элиас. — В Робби мало огня, а Тибо… Эх!..

— У вас есть я, и я вас люблю! — успокаивала его королева.

Девушка благодарно обнимала старого короля, чмокала в щеку и засыпала, научившись не замечать его храп и нередко запах вина. Они тщательно хранили свою тайну, не давая повода сомневаться в их браке.

Юность

Прошло несколько лет. Робби отсылали учиться в университет, в другую страну, за много миль от дома. Делла несколько дней не находила себе места от тоски. Она забросила забавы и тоскливо слонялась по королевскому замку, касаясь мебели, стен и нигде не задерживаясь. Свою любовь к Робби она начала осознавать давно, но определенно почувствовала её только сейчас, перед разлукой. Элиас остановился в дверях покоев, изучая жену, безучастно глядящую в окно.

— Кто-то сидит на вашем холме, на камнях, — произнес он. — Не хочешь сходить туда?

— К чему? Скоро все закончится… — не оглядываясь.

— Нужно попрощаться! Не наказывай парня, на нем лица нет, — проворчал король. — Иди!

Девушка медленно поднялась на холм и села рядом с другом. Уже не дети, они задумчиво смотрели вдаль, куда надлежало ехать Робби. Крепкий, высокий юноша едва касался локтем стройной светловолосой красавицы. В детстве, наперегонки добежав до вершины и сперва помолчав, они начинали говорить, обсуждая новости, происшествия, книги, лошадей, посмеивались над Тибо с его сварливой женой. Сегодня перед разлукой говорить не хотелось. Делла вздохнула.

— Я не вернусь, — вдруг произнес парень.

— Ты… Ты не можешь… Отец не позволит. Ты принц, тебя ждут твои земли в провинции, — запинаясь, но убежденно проговорила девушка.

— Земли… На что они мне?… Буду путешествовать… Вступлю в армию… Где-то всегда война… Пригожусь. Здесь я не нужен. Меня никто не ждет, — скрывая горечь.

— А как же я? Как же мы?

— Ты королева. Жена отца. Родишь сына от него. Тогда я вернусь, чтоб служить ему…

— Нет, не рожу! — она чуть не проговорилась, вовремя опомнившись. — Я… буду ждать тебя все равно… Ты мой самый лучший друг!… Ты самый лучший!..

— И ты самая лучшая… Никогда тебя не забуду… Никогда не будет у меня такой… — говорил он, глядя в сторону. Робби нашел её руку и сжал. Она опустила голову ему на плечо.

Издали Тибо пытался угадать, кто это сидит на холме рядом с братом. Он только что приехал из своего княжества попрощаться с уезжающим Робби. Тибо не часто вызывал отец, и братья давно не виделись. И вот теперь он гадал, как же изменился брат и что за девушка грустит вместе с ним.

Одновременно повернувшись друг к другу в желании что-то сказать, молодые неподвижно застыли, и Робби осторожно поцеловал девушку. Она прикрыла глаза и некоторое время не открывала, будто ожидая чуда.

— Мне все равно… Я люблю тебя, — твердо произнес он и поднялся.

— Я люблю тебя, — тихим эхом отозвалась Делла.

Держась за руки, они спустились вниз; за ними насмешливо следил Тибо, с неприятным удивлением угадав королеву. Он в очередной раз решил, что отец слишком много позволяет жене. И ещё завистливо отметил, что она здорово повзрослела. И похорошела.

Грустные были проводы, Делла сквозь слезы следила, как хмурый Робби прощался с придворной молодежью, своими друзьями. Вот его обнял брат, что-то насмешливо выговаривая, похлопал по щеке. Вот парня обхватил отец, с улыбкой негромко убеждая в чем-то. Лицо принца озарила улыбка, первая за последние дни. Он коротко перекинулся с королем парой фраз, кивнул Делле и вскочил в седло. У девушки защемило сердце от тоски и тяжелых предчувствий: неужели никогда больше? Неужто, это конец? Конь под принцем загарцевал на месте, пританцовывая. Робби счастливо улыбался, во все глаза глядя на Деллу. Кавалькада всадников выстроилась на дворцовой площади для выезда. И вдруг принц сорвал скакуна с места, подлетел к королю с королевой и, свесившись с седла, прошептал ей в самое ухо:

— Обещай дождаться меня во что бы то ни стало!

Удивленная и испуганная, Делла отпрянула от него, а смеющийся король подтвердил:

— Она дождется! Обещаю!

Их взгляды на секунду встретились. Веселый — его и плачущий — её. И Делла поверила в возможное счастье. Принц пришпорил коня и поскакал к воротам. Цепочка всадников потянулась за ним. Королева тихо заплакала и ушла в покои.

Надежда

— Через год он приедет на каникулы, и я разведусь с тобой. Поженю вас. Уедете далеко, в его земли на границу, нарожаете мне внуков. Будете жить долго. Робби присягнет Тибо потом, когда я умру, будет ему опорой. Не пожалеешь о троне?

— Нет! Мне не верится, что вы так решили! Вы не гневаетесь на меня?

— Нет! — смеется король. — Дело молодое, я ж вижу, что парень исстрадался весь.

— Я всегда буду любить вас… Мы с Робби всегда будем…

— Я знаю, вы мои дети! Ну ладно, хватит благодарить, — отбивается король от поцелуев Деллы.

Тихо, скучно стало во дворце. Только все больше полнеющий Тибо ходил по залам, негромко общаясь с придворными и осторожно интересуясь новостями. Молодую королеву он провожал откровенно изучающими взглядами, потому Делла старалась избегать общения с ним, интуитивно чувствуя неприязнь. Пару раз она видела его с дядей, младшим братом короля, шепчущимися в уединении. Деверь — опасный тип, мастер заговоров. Король держит его поблизости, натерпевшись неприятностей от того в молодости. Спелись пауки — думает девушка и гонит прочь тревожные мысли.

Нельзя было отказаться от семейных трапез, на которые отец охотно приглашал старшего сына, заменившего теперь Робби. Раньше Делла любила ранние завтраки, полные острот и смеха, где она купалась в обожании мужа и пасынка. Теперь же девушка с тоской едва прислушивалась к скучным, полным не всегда понятных намеков, беседам короля и его старшего сына, пребывая в мыслях где-то далеко, там, с Робби.

— Я ещё не умер, Тибо! Дождись! Всему свое время! — резкие слова короля заставили её вздрогнуть и вернуться из мира грез. Наследник с красным лицом, яростно сжимая в руках столовые приборы, громко пыхтел, опустив глаза в тарелку. Раздраженный король тяжело дышал, пытаясь расстегнуть ворот рубахи. Ловкими пальцами девушка ослабила шнуровку и погладила мужа по плечу, успокаивая. Он устало улыбнулся ей. Делла вопросительно взглянула на супруга, но от отвернулся от неё.

— И все же, отец, хотелось бы ясности… Ты немолод, твоя женушка бесплодна, я живу так далеко, что, случись что с тобой… Будет упущено много времени, этим могут воспользоваться враги…

— Я повторяю, сын, всему свое время и завещанию тоже. Не спеши! — теряя терпение, прорычал король.

— Всем было бы спокойнее, объяви ты наследника сейчас. Меня, конечно! — аккуратно отодвинув стул и поднявшись, язвительно сказал Тибо. — Может, я бы и не уезжал…

— Уходи сейчас же! — крикнула Делла. — Как ты смеешь!..

Уже в дверях наследник насмешливо произнес:

— Это ведь семейное дело, папа? И необходимое… Мое почтение королеве.

— Поживу ещё! Не слушай его, — успокаивал супруг тревожащуюся девушку. — Мы с тобой ещё дождемся Робби. Погуляем на вашей свадьбе. А Тибо — осел, торопливый осел. Как и его мать…

Делла давно знала, что первая жена Элиаса, мать Тибо, отвратила от себя весь двор своей вздорностью и высокомерием. Тогда давно король разорвал этот династический брак, чтоб жениться на юной придворной даме, в которую влюбился. Это чувство было взаимным, его плод — Робби. Мать же Тибо по-прежнему живет с сыном в отдаленном княжестве. Вот в кого у наследника змеиный характер. Успокоенная супругом и полная радужных надежд, королева заснула, прижавшись щекой к большой ладони Элиаса. Это была их последняя ночь…

Убийство

На груди Деллы будто бы лежит плита, она становится все тяжелее, затрудняя дыхание. Вокруг с утробными, булькающими звуками сотрясается мир, погруженный во тьму. Кто-то темный и страшный наклоняется над ней, низко, ещё ниже, и, полупридушенная, она просыпается.

Непонятные глухие звуки с трудом пробираются сквозь вязкий сон в предрассветную муть. Попытка встать не удается: кто-то сидит, прижавшись к её боку, и быстро хватает её рукой за шею, вдавливая в подушку. Она пытается закричать и повернуть голову к лежащему рядом королю, но липкие большие руки зажимают ей рот. Её сотрясает крупная дрожь, пока она, наконец, не догадывается, что трясется то ли кровать, то ли вся спальная. Рядом происходило нечто страшное, роковое, чего видеть ей не дают. Полузадушенная, она слышит, как сдавленные хрипящие звуки постепенно затихают, ложе перестает вибрировать. Сильные руки тянут её вверх, к уху прижимается чей-то, едва видимый во тьме, горячий шепчущий рот:

— Все кончено, моя королева… Он умер… во сне… Он не мучился… Все сделано быстро и аккуратно… Ты знаешь Вута? Моего слугу?..

Огромный детина поднимается с короля и откладывает в сторону подушку. Делла узнает Вута, почти дегенерата, где-то подобранного Тибо и по-звериному преданного ему. Тот оскаливает большие кривые зубы в мерзкой усмешке. Девушка с ужасом переводит взгляд на тело мужа. Среди разбросанных подушек, на скомканной простыни его тело странно вытянуто, руки подняты, да так и застыли в пылу схватки, лицо страшно искривлено. Делла тянет к мужу руки и хочет крикнуть, но звук замирает в её оцепеневшем горле, а слезы пеленой застилают глаза. Потные руки Тибо обнимают её и поглаживают спину:

— Ну, полно, полно… Все уже прошло… Жаль, что так все вышло… Это бывает — смерть во сне… Наверное, сердце остановилось… Запомнила? Сердце. Так и скажешь завтра, когда тебя станут спрашивать… А я уехал вчера, ты ведь помнишь. Меня не было здесь… Только ты одна была… Проснулась, а король мертв… Ведь так, Делла?

Девушка замедленно мотает головой, и голос, наконец, прорывается:

— Н-нет, н-не так! Ты убийца! Убийцы! Н-ненавижу тебя! Тебя казнят! Я сама казню тебя!!!

Тибо ядовито смеется, крепче обхватывает королеву, отчего по его телу пробегает удивившая его волна возбуждения, и вновь шепчет ей в ухо, брызгая в него слюной:

— Тогда и ты умерла этой ночью… С горя по мужу… Например, закололась или перерезала вены… Или бросилась с дворцовой стены вниз и разбилась… Как ты хочешь?..

Вут нечленораздельно мычит и показывает на дверь. Тибо мерзко облизывает её ухо, отчего у него приятно шевелится в паху, и пристально смотрит ей в лицо.

— Да, я помню, надо идти… Завтра возвращаться сюда снова и играть комедию… У нас не очень много времени… Ну что ж, прощай, моя глупая королева! Больше не свидимся… Ты вообще больше никого не увидишь! Мне жаль тебя… Робби, дурачок, будет страдать… Вут, дай-ка мне вон то полотенце!

Принц и мерзкий дегенерат о чем-то тихо сговариваются, Вут недовольно мычит, и через мгновенье связанную Деллу с замотанной полотенцем головой по тайной винтовой лестнице прямо из спальной поволокли вниз, в дворцовые подземелья. Она чувствовала, как её за связанные руки подвесили на крюк. Полотенце сорвано, она со страхом огляделась. Мрачный сырой холодный каземат, пучки сена на полу, чей-то обнаженный труп в углу; она вздрогнула. Блудливо кривя слюнявые губы, резким движением Вут разорвал на ней сорочку сверху донизу и отстранился, разинув зубастую пасть. Будто ослепленный, он тупо пялился на неё. Потом шагнул вперед…

Следующие несколько часов слились для Деллы в один сплошной кошмар и не прерываемый ни на секунду крик. Безумец сперва осторожно, будто опасаясь, принялся трогать её обнаженное тело. Придя в себя и вспомнив, что она полностью в его власти, толстыми кривыми пальцами сильно зажал кожу на боку и, прислушавшись к её отчаянному крику, исщипал все тело. Обезумев от похоти, ощупал её с головы до ног и, вцепившись в груди, сжимал их, пока девушка не завыла от невыносимой боли. Довольно забулькав каким-то горловым смехом, присосался к ним, будто желая выцедить оттуда молоко. Прижимая к себе, исцарапал ей спину и схватился за ягодицы. Закинув её безвольные ноги себе на пояс, начал толкаться в неё всем телом, имитируя совокупление. Чем громче она кричала, тем радостнее он хохотал, входя в неистовство. Ещё немного, и он разорвет её или задушит, казалось истязаемой девушке.

Она онемела от ужаса, когда он приспустил штаны и вынул темно-бордовый член. Недолго тер его пальцами и направил, кривой и окаменевший, ей меж бедер. Нащупал отверстие и толкнулся. Делла закрутилась на крюке и захрипела, кричать она уже не могла. Безумец вновь толкнулся. И вновь… Никак не понимая, в чем же дело, Вут ткнул пальцем туда, куда не проходил член. Девушка яростно дергалась на крюке, почти ничего не видя опухшими от слез глазами. Каждый толчок пальца в девственную плеву отдавался в паху острой болью. Нахмурившись, идиот отступил; нечто вроде любопытства отразилось на его бессмысленном лице. Он вперился на свой палец, машинально сунул его в рот, и похотливо ухмыльнулся.

Что-то обдумывая, он примерился, как лучше обездвижить брыкающуюся жертву. Обхватив её за пояс, безумец втолкнул палец меж бедер девушки и принялся натирать створки влагалища. Делла отчаянно вскрикнула и дернулась; Вут восторженно зарычал от такой удачной «шутки». С силой он толкал палец сквозь инстинктивно сжимаемые девушкой бедра, пока они не увлажнились. Временами облизывал палец и возвращал его обратно. В паху Деллы все горело огнем, натертые губки болели и дрожали. Силы оставили её, измученная, она перестала сопротивляться. Идиот издал торжествующий рев, сильно сжал ей ладонью пах, просунув пальцы меж воспаленных складочек. Ощутив изнеможение своей жертвы, он перестал её удерживать, удобно захватил свободной рукой округлую грудь и потянулся к её лицу мокрым ртом. Она почти потеряла сознание от его зловония, пока он мусолил её губы.

Время для Деллы остановилось. Она уронила голову на грудь и перестала сопротивляться, избегая напрасных мучений, пока дегенерат мастурбировал её.

Насытившись её ртом и оставив полыхающую промежность, он принялся облизывать её всю. Опустившись к её ногам, закинул её бедра себе на плечи и припал зубастым ртом к мокрой вагине. Девушка бессильно дернулась и заплакала, тихо всхлипывая. Голоса уже не было. Больно зацепив пальцами пухлые складки, одуревший от похоти кретин растянул их, обнажив тоненькую пленку, прикрывавшую отверстие. Впившись мокрыми губами в девственную плоть, он сладко зачмокал и принялся возбуждать себя рукой.

Тягостные ощущения и боль от его жестких пальцев накатывали на Деллу волнами, временами отпуская, когда идиот переводил дыхание. Внезапно он вскочил и залил живот девушки склизкой жижей, прижав к ней извергающийся член. Он трясся и пыхтел, обхватив её. Делле захотелось умереть сейчас же. И так же страстно мечталось остаться в живых и мстить, мстить, мстить!… На дрожащих ногах он отошел от неё и пнул ногой труп, валяющийся в углу. «Труп» охнул и пошевелился…

Это была девушка не старше королевы, темноволосая, с развитыми формами и пышной грудью. Её кожа была грязна, волосы спутаны. Вут протащил её за руку по полу и бросил на грязный тюфяк. Она громко заплакала. Отхлестав её по щекам, кретин опустился на неё. Навалившись, он впился в её рот и начал мучить, как только что Деллу. Девушка посопротивлялась, визгливо покричала, но отпор её слабел; после нескольких чувствительных оплеух она бессильно раскинула руки. Делла зажмурила глаза…

Казалось, ночь не закончится никогда. Обретя прежнюю силу, безумец без остановки, принуждал несчастную жертву к ужасающим извращениям. Войдя в неистовство, Вут едва ли не разорвал рот девушки, заталкивая туда кривой член. Он разбил ей губы, ударяя о собственный пах лицом. Она издавала нечленораздельные звуки широко раскрытым ртом и подвывала, как недавно королева. Выдернув из её рта мокрый темный орган, идиот швырнул несчастную на колени и вонзился в неё. Оргия продолжалась долго… Измученная жертва покорно позволила втолкнуть член в свой зад, собственноручно растянув половинки ягодиц, и поскуливая, приняла в себя семя безумца. Повернув к себе лицо девушки, Вут долго жевал её разбитые губы. Оттолкнул её, и сморщенный член с каплями на конце, упал на длинную мошонку. Под аккомпанемент девичьих причитаний кретин почесал причиндалы и повел по сторонам скучающим взглядом. Делла зашептала молитву…

Девушка не заметила, когда рядом с Вутом вновь появился Тибо; она не знала, сколько прошло времени и наступило ли последнее утро её жизни. Пытаясь всматриваться и вслушиваться в разговор господина и слуги, она напрягла все оставшиеся силы. Не обращая на неё внимания, принц размышлял о судьбе Робби. Слуга тупо слушал.

— … наконец покончить со щенком! Вести доходят быстро, через пару месяцев он может быть здесь. Соберет вокруг себя недовольных, затеет смуту. Начнет расспрашивать про неё. Ещё пронюхает чего доброго… Нет, не нужно ему приезжать! Совсем не нужно…

Видение Робби, лежащего рядом с ней в канаве с перерезанным горлом или повешенного в лесу по дороге на родину, возвратило ей способность мыслить. С трудом продираясь сквозь пелену страха, королева зашептала, срывая голос:

— Я все скажу, как ты хочешь… Все сделаю…

Тибо заинтересованно взглянул на хрипящую девушку. Измочаленная до невозможности, она все же было очень хороша.

— Жить хочешь? — ухмыльнулся он. — На что ты готова ради жизни?

— Все, — тяжело прошептала она. — Что угодно…

Ей казалось, что она это говорит против воли, что кто-то выжимает эти постыдные слова из неё, что на самом деле она хотела сказать другое, нечто более достойное королевы, чьего мужа убили на её глазах, а она не защитила того, кто был так добр к ней. Но она говорила это, и убийца довольно щурился в ответ. Вут, будто проснувшись, медленно повернул к ней голову, соображая, и вспомнив, забулькал что-то хозяину. Не сводя с неё глаз, тот выслушал. Медленно обошел вокруг висящей, потрогал свежие царапины на её спине, отчего по его телу снова пробежала приятная дрожь, и встал перед ней, покачиваясь на каблуках.

— Ты девственница. Почему? — послушал тишину. — Если ты намерена молчать…

Нехотя, она объяснила. С видимым равнодушием он выслушал. На самом деле Тибо торжествовал: он и не мечтал, что все сложится даже лучше, чем предполагал. Эта юная красавица сама давала ему в руки все козыри. Теперь будет проще, намного проще сделать её послушной. Но нужно спешить…

Пока её тащили по лестнице вверх, в королевскую спальную, она безостановочно шептала о девушке, оставшейся в подземелье. В её раскалывающейся голове билась мысль о тех, кого она ещё может спасти. Элиаса — не смогла, его не вернуть. Но за Робби она будет биться, его не отдаст им!… И ту несчастную освободит!… Только представить: на её месте должна была быть она, Делла, и только необъяснимая удача спасла её от извращенного насилия.

Предательство

Как неживая, неестественно выпрямившись, сидела умытая и одетая королева на краешке супружеского ложа, стараясь не смотреть на мужа. Постель была расправлена, тело лежало ровно со сложенными на груди руками. Будто издалека до неё доносились инструкции принца, стоящего перед ней… И многократно повторяемое «… если ты ошибешься хотя бы раз…», «… советую не ошибиться, чтобы… «. Он поднял её подбородок и приблизил озабоченное лицо с немым вопросом. Она устало прошептала:

— Да… Я запомнила.

Дальнейшее происходило как во сне: Делла, как робот, отвечала придворным, позванным ею, что не смогла разбудить короля и испугалась; что послала гонца за Тибо, не успевшим добраться до дома. Смотрела, как над телом склонился врач, и ожидала разоблачения, но тот лишь констатировал смерть от остановки сердца… Наблюдала за шумно прибывшим, безутешным принцем, пытавшимся выдавить из себя слезу у тела отца… Принимала бесконечные соболезнования… Терпела родственные объятия Тибо, шептавшего, что она молодец… С горечью видела раболепие знати перед наследником и его ставшие царственными манеры… Уже не удивлялась герцогу Эмилю, брату покойного Элиаса, не отходившему ни на шаг от племянника и распоряжавшемуся… Едва дождалась, пока её оставят одну…

Похороны она помнила плохо, только то, что Тибо все время был рядом… Его жена не приехала, болеет… Робби не сообщили — наследник запретил…

Герцог Эмиль нервно барабанил пальцами по подлокотнику, Тибо без интереса рассматривал портрет отца в галерее тронного зала.

— Значит, завтра она должна выступить в Совете и просить тебя жениться на ней. Она не подведет?

— Нет, не должна. Она достаточно запугана и достаточно разумна. Боится за мальчишку.

— Смотри, осечки быть не должно! И чтоб её папаша ни о чем не узнал! Если она вернется домой, или если он потребует её обратно — значит, опять война. Могут найтись те, кто сообщит ему… Никто не должен усомниться в её добровольном решении. В противном случае…

— Пока она полностью под моим контролем. Никуда не выходит, за ней следят. Все будет как нужно!

Лежащая Делла следит взглядом за Линой, с любопытством перебирающей её платья. Королева так и не отошла полностью от той страшной ночи и почти все время лежала. Лина же неправдоподобно быстро оправилась после того ночного насилия и совсем не вспоминала о нем. Тогда, через пару дней после ночи убийства, Тибо привел к ней Лину, испуганную и забитую. За неделю девушка оттаяла душой и расцвела. Она неохотно рассказывала о подземелье, почему там оказалась. По её словам, её похитил на улице «тот страшный человек», Вут, долго мучил в подвале, и «только ваше доброе величество освободило меня». Она смешная, думает королева, и так преданна. Только пока неловко исполняет обязанности служанки, но старается. Зато, оказывается, любит наряжаться и прихорашиваться. После принятых в подарок нескольких платьев королевы, намекает на следующие, простодушно интересуясь, когда же… Зато ей нет равных в осведомленности всеми новостями. «Да что ж тут сложного, моя добрая госпожа, я ж не глухая. Тут послушаю, там подгляжу… Улыбнусь, подмигну, со мной и делятся», — доверчиво просвещает она Деллу, во что нетрудно поверить — девушка привлекает взгляды. Мужские. Когда она проходит по залам дворца, выделывая бог знает что бедрами и царственно неся пышный бюст, ни один придворный, стражник, слуга не устоит. Она сама комично рассказывает об этом печальной королеве, пытаясь развеселить ту. Наслушавшись сплетен, Делла даже поручила ей узнать, что говорят во дворце про младшего принца. Лина быстро принесла вести: Робби пока не осведомлен о смерти отца, зато всегда наготове страшный Вут и парочка неприметных слуг. По первому же приказу нового короля они сорвутся туда, где принц… Но новый король, конечно же, не хочет зла брату… И его дядя не желает… Ради королевы, принцу ничего не грозит… И так далее в том же духе.

Движением головы вошедший Тибо отослал Лину; поджав губки, та вышла, провожаемая его насмешливым взглядом. Он бесцеремонно сел на кровать. «Как тогда», — вспомнилось Делле, она отодвинулась.

— Осваивается? — кивок вслед служанке. — Как чувствуешь себя?

— Не очень. Что ты решил насчет моей просьбы? Когда я могу уехать к отцу?

— Никогда. Ты остаешься! Завтра на заседании Государственного совета ты расскажешь про фальшивый брак с отцом и попросишь меня жениться на тебе.

Потрясенная Делла долго молчит. Она отчего-то догадывается, что все её просьбы будут бесполезны.

— А твоя жена? Когда ты успел развестись?

— К сожалению, я овдовел недавно, — скучным голосом безо всякого сожаления.

Делла с ужасом подняла на него глаза: ещё одна смерть… Так скоро…

— Убийца!..

— Она болела… Если вздумаешь отказать, ты не нужна мне живой. А война из-за тебя не нужна вообще никому, в том числе и твоей стране.

Делла долго размышляет и решается. Спросив, может ли она быть с ним откровенной, и, получив в ответ кивок, она нехотя все же рассказывает о своей любви к Робби, об обещании Элиаса поженить их, о том, что они собирались мирно жить далеко от двора, присягнуть на верность новому королю и не быть препятствием. Он хладнокровно выслушивает и смеётся:

— Советую никому не рассказывать эти сказки. Неубедительно.

— Поверь мне, Тибо!

— Это ты поверь мне, глупая девчонка, что братцу будет лучше там, где он сейчас, и подальше от тебя!

Девушка не вытирает крупных слез.

— Как же я буду жить? Зачем?

— Обещаю, ты будешь счастлива со мной. Будешь послушна — Робби проживет долго.

— А если я откажусь?..

— Станешь подстилкой Вута для начала. Думаешь, Робби примет тебя после него?

— Зачем ты это делаешь, Тибо? Ведь ты уже король, чего тебе не хватает!?

Он нагибается к ней, ощущая нежный аромат её дыхания, и вновь в нем рождается желание. Новоиспеченный король целует её, не обращая внимания на бьющие по его спине слабые кулачки.

— Значит, завтра! Будь готова! — оторвавшись от неё и вставая в замечательном настроении.

— Что же это будет, моя добрая королева, что же будет!? — причитает Лина, как всегда подслушавшая разговор. — Бедная, бедная, моя госпожа! Бедный принц Робби! Такой красавчик! Так жаль его!

— Замолчи! — плачет Делла. — Что же делать? Что, Лина? Может, бежать?

— Куда бежать, моя королева? Спальная под охраной, лестница в подвал заперта! За нами следят. Бедный, бедный, принц! Как жаль!

Делле невыносимо слышать эти стоны, служашие её прямым обвинением. Она пытается рассуждать здраво, перебирая варианты избавления от ненавистного брака с убийцей. Пытается говорить со служанкой, предлагая найти хоть какой-то выход. Но та твердит, что после насилия в подземелье боится всего и всех; она видит Вута каждый день и больше не хочет попасть ему в руки. А если они попытаются бежать, то именно к нему обе и попадут. Эта трусость как-то не вяжется с её бойкостью и жизнерадостностью, но Делла понимает, что здесь она осталась одна.