Ильма — королева рабынь

Пленниц заковывали в кандалы и надевали на их исхудавшие от мучительного перехода шеи тяжелые железные обручи. Молот стучал по наковальне, и каждый его удар отзывался дрожью во всех членах. Бледные больше от страха, чем от усталости невольницы стояли на коленях на широкой площадке, безропотно ожидая своей очереди.

Тех же, на кого уже надели цепи, стражники отводили в сторону и укладывали поперек толстого бревна, крепко привязывали широкими сыромятными ремнями и затыкали рты кожаными шаровидными кляпами. Потом к каждой из них подходил здоровенный детина, держа в руках банку с красной краской и маленькой кисточкой, и ставил на левой груди значок. В соответствии с этим знаком рабыню должны были заклеймить.

Ильма стояла с самого края и наблюдала за происходящим отрешенным взглядом. Тяжелая дорога, нестерпимая духота и голод сделали своё черное дело: измотали некогда прекрасное гибкое тело девушки, потушили всегда живой веселый взор. А бичи надсмотрщиков исполосовали спину, и теперь она горела, как после ожогов.

— Следующую тащите! — крикнул кузнец, вытирая мокрый от пота лоб.

Стражники схватили маленькую худую блондинку с огромными голубыми, как небо, глазами, и поволокли к наковальне. Бедная невольница была настолько обессилена, что не могла даже самостоятельно переставлять ноги. Один из охранников протянул её хлыстом по спине, но девушка только хрипло вскрикнула и уронила головку на грудь.

— Чего возитесь? — крикнул кузнец, — Я до ночи, что ли, здесь торчать буду?

Тащивший её охранник, подхватил рабыню под руки и с силой швырнул к ногам кузнеца.

— Сам её устанавливай! — буркнул он.

— Чего устанавливать? — недовольно пробурчал кузнец, — Сдохнет к утру! Убирай её отсюда и тащи следующую.

Стражник схватил неподвижно лежавшую блондинку за волосы и оттащил в сторону. Пнув её ногой, он усмехнулся и направился за очередной несчастной.

— Тебя тоже хлыстом приласкать? — он ткнул рукоятью в бок высокую девушку с коротко остриженными волосами.

Рабыня встала с колен и покорно пошла за охранником, опустив голову вниз. Кузнец уложил её в станок, зажав обручами ноги и руки, и начал методично прилаживать браслеты, посмеиваясь и причмокивая языком, поглядывая на прекрасное девичье тело.

Ильма тяжело вздохнула и закрыла глаза. Слезы душили её, но девушке не хотелось, чтобы кто-то увидел, как она плачет. Она не проронит ни звука, когда на неё станут надевать оковы. Она не будет стонать и кричать, когда раскаленное железо будет выжигать клеймо. Она...

— Эй, ты! — раздался громкий крик над ухом, — Долго еще будешь мечтать?

Здоровенный охранник, размахивая хлыстом, стоял перед девушкой, широко расставив ноги. Ильма медленно поднялась и пошла к наковальне. Стражник, бурча что-то себе под нос, ковылял сзади.

— Какая красотка! — воскликнул кузнец.

— Этой девке нужны особые кандалы, — напомнил старший охранник, — И еще Милард приказал вдеть кольца в сиськи и туда, вниз.

— Понятно, — недовольно проворчал кузнец, стягивая тело девушки металлическим обручем.

— Может, ей сразу пасть заткнуть? — спросил верзила.

— Пусть поорет, — отмахнулся старший.

Кузнец накинул на шею толстую полоску металла и сомкнул её, вставив в проушины раскаленную заклепку. Молот с грохотом расплющил красный стерженек. Ошейник плотно охватил горло рабыни.

— Терпеливая, — осклабился стражник, — Вон как глазищами сверкает!

— Оставь её в покое, — кузнец оттолкнул его в сторону.

Порывшись в ящике, он достал оттуда два браслета, соединенных толстой цепью и стал прилаживать их на лодыжки. Ильма скосила глаза на свои ноги и с удивлением обнаружила, что в проушины вставлены не заклепки, а болты, и кузнец, вооружившись пассатижами, затягивает на них массивные гайки. Точно так же он сковал девушке и руки.

Вставив между ног распорку, кузнец искоса посмотрел на невольницу и почему-то тяжело вздохнул.

— Сейчас тебе будет очень больно, — с некоторой досадой произнес он, — Может, действительно рот заткнуть? Легче терпеть.

Ильма отрицательно покачала головой.

— Ну, как знаешь, — снова вздохнул кузнец, — Тогда кричи. Не стесняйся. Я разрешаю.

Пошуровав угли в жаровне, он вытащил оттуда тонкую длинную иглу и поднес ближе к лицу девушки. Схватив двумя пальцами сосок, он быстрым отточенным движением проткнул его раскаленной докрасна иглой. Страшная боль пронзила всё тело рабыни, невольно заставив её дернуться и застонать. В глазах заплясали блики, голова закружилась. В виски ударил сильный прилив крови.

Кузнец, несколько секунд подержав иглу, осторожно вытащил её из отверстия и сразу же вдел в сосок небольшое латунное кольцо и сжал его тисками.

— Отдышись, девка, — улыбаясь, сказал старик, — А я пока иглу посильнее раскалю. Не так больно будет.

И тут Ильма залилась громким надрывным плачем. Подскочивший к ней охранник, замахнулся хлыстом, но кузнец сильно оттолкнул его в сторону, наградив увесистым пинком. Показав кулак, старик прошипел:

— Только тронь её! Я тебя самого прошью этой иглой. Пошел прочь!

Стражник, неуклюже поднявшись на ноги, зашагал восвояси, потирая ушибленный бок и бормоча ругательства. Кузнец плюнул ему вслед и стал готовить инструменты для второго прокола. Девушка, не в силах смотреть на это, отвернулась. Когда старик зажал ей второй сосок, нервы Ильмы не выдержали, и она потеряла сознание.

— Вроде, очухалась, — сказал кто-то из стражников, склонившись над рабыней.

— И хорошо, — довольно улыбнулся кузнец.

Всё тело горело. Девушку било, как в лихорадке. Ильма посмотрела вокруг и попыталась пошевелиться. Её тело отозвалось острой болью в паху и обеих грудях. Рабыня жалобно застонала.

— Не шевелись, — посоветовал кузнец, — Я клеймо поставил, пока ты без сознания была. Отдыхай пока. Я приказал, чтобы тебе поесть принесли. Пойду я. Работать надо. Твои подружки уже заждались там на солнцепеке.

— А что с той блондинкой? — спросила Ильма, — Ну, которая сознание потеряла.

— Кончилась, — угрюмо ответил старик, — Слабая оказалась. Дорога её доканала.

Кузнец ушел, и вскоре со двора донеслись первые крики. Клеймение началось. Ильма зажала уши руками, но вопли несчастных всё равно были слышны. Они резали слух, проникали в душу, терзая её, притупляли сознание. Девушка заплакала.

Так продолжалось долго. Несчастные пленницы кричали так, что даже вставленные в их ротики круглые кожаные кляпы не могли заглушить эти крики. Надсмотрщики, свистя бичами, безуспешно пытались заставить их замолчать, но только сами кричали в своём бессилии. Иногда прорезался густой бас кузнеца, отгонявшего их прочь, чтобы не мешали работать.

Но вот всё стихло. В сарай вошел охранник. Проворчав что-то недовольным голосом, он окинул помещение ленивым взглядом и поставил перед рабыней миску с вяленым мясом и ломоть серого хлеба. Поколебавшись, он вытащил из-за пазухи небольшую тыквенную флягу и положил на землю. Еще раз взглянув на девушку, он вышел из барака и прикрыл дверь. Наступил полумрак.

Ильма устроилась на своей тонкой подстилке и закрыла глаза. Сильная усталость и сытная еда, первая за всё время перехода, немного успокоили её. Незаметно для себя девушка заснула. Она не слышала, как охранники, щелкая своими толстыми и длинными хлыстами, загоняли в барак измученных пленниц, как те стонали от саднящей боли, рыдали от безысходности, гремя оковами.

Рабыня спала. Сон — самое прекрасное состояние для невольницы. Отдавшаяся без остатка во власть Морфея, рабыня может хоть ненадолго почувствовать себя свободной. Над ней нет надзирателей, которые не упустят шанс лишний раз продемонстрировать свою власть над беззащитной девушкой, закованной в тяжелое рабское железо, избитой и запуганной. Сон освобождает её от всех условностей. Во сне нет необходимости стоять на коленях, смиренно опустив глаза, не нужно исполнять капризы ненасытного хозяина, фантазиям которого нет числа. Во сне рабыня свободна! Свобода! Ильма Брок из рода Броков прекрасно знала, что это такое. Когда-то семейство Броков было одним из самых могущественных на всём побережье. На протяжении нескольких поколений правили они огромным царством, созданным на берегу Срелнего моря, расширяя и укрепляя его. Маленькие и уязвимые княжества, постоянно страдавшие от опустошительных набегов более сильных соседей, без колебаний присоединялись к Брокам, ища у них защиты.

Но всё рухнуло в один миг, когда к границам царства подступила огромная хорошо вооруженная армия под предводительством ненасытного и жестокого человека, которого все его подданные называли Милардом. Он перешел границу, неся на копьях своих воинов смерть и разорение. Его солдаты не щадили ни старых, ни малых. Они сжигали деревни, опустошали города. Мужчин безжалостно уничтожали, а молодых девушек угоняли с собой, чтобы потом продать на невольничьих рынках.

Брок отправил к Миларду старших сыновей, чтобы договориться о мире, но тиран даже слушать не стал. Убив их, он вернул царю головы его посланцев, сопроводив этот ужасный «подарок» небольшой запиской, в которой сообщал, что не собирается заводить дружбу с Броком. Царь чуть не задохнулся от гнева и велел собирать армию.

Но было поздно. Милард со своей армадой уже стоял под стенами города. Осада длилась несколько месяцев. Измученные голодом люди вышли на битву, но потерпели поражение. Сам Брок был убит, а его дочь и её служанка были взяты в плен. Во время перехода служанка каким-то образом исчезла. И вот теперь бывшая принцесса, а ныне бесправная рабыня Ильма, закованная в тяжелые цепи и заклейменная личным тавром Миларда, спала в душном грязном бараке вместе с остальными пленницами.

***

— Встать! Быстро! — голос старшего охранника прозвучал, как гром, — Шевелитесь, сучки! Хватит валяться!

Засвистели бичи, стражники спешно отстегивали цепи от стены и пинками выгоняли рабынь из барака. Выстроив дрожавших от страха невольниц в две шеренги, охранники сковывали их попарно короткой цепью. Ильма слышала, как кто-то из них с усмешкой сказал, что это только цветочки. В замке у Миларда они познакомятся с настоящими оковами.

Окончив эту процедуру, конвоиры пропустили через кольца в ошейниках толстую цепь, замкнули её на двух передних рабынях. Встав по краям колонны, они, щелкая бичами, тронулись в путь.

Впереди шел старший охранник. Его огромная мускулистая фигура была видна даже самым задним пленницам. Он шел размашисто, кланяясь в такт шагам, то и дело, оборачиваясь на колонну. Тогда его подчиненные с удвоенной энергией начинали работать своими бичами, подгоняя рабынь.

Хоть и было раннее утро, солнце уже пекло нещадно, и очень скоро девушки начали стонать и просить воды.

— Воды не давать! — гаркнул старший, — Пусть терпят до привала.

Снова засвистели бичи, и охранники с еще большим усердием начали подгонять рабынь. Ильма, шедшая в середине колонны, только закусила губу, но не издала ни звука. Она видела, как кое-кто из невольниц, теряя последние силы, стал оседать на землю, и даже пинки и удары хлыстом не могли её заставить продолжать путь.

Колонна заметно замедлила ход. Старший стражник, обернувшись, по своему обыкновению проворчал что-то себе под нос и подозвал одного из подчиненных. Отдав ему приказания, он резко поднял вверх свою огромную лапищу и проорал:

— Колонна! Стой! Всем — тихо!

Девушки повалились на пыльную раскаленную от солнца дорогу, увлекая за собой тех, кто еще мог держаться на ногах. Конвоиры на этот раз даже и не думали поднимать пленниц. Они сами были мокрыми от пота с ног до головы.

Двух рабынь под присмотром кривоногого стражника отправили к ручью за водой. Вскоре они появились, таща на себе огромное деревянное ведро и корзину с кукурузными лепешками. Хоть вода отдавала болотной тиной, а хлеб был черствым и местами покрытым плесенью, измученные невольницы набросились на еду, как голодные волки.

Кто-то затеял потасовку из-за маленького кусочка лепешки. Тут же на их спины обрушились удары хлыста, и девушки успокоились. Старший охранник, подойдя к ним вплотную, строго сказал, что, если еще раз такое повторится, обе останутся без воды и пищи на всё время пути. Сочтя, что слов в таких случаях недостаточны, он вытянул каждую хлыстом по спине и ушел, изрыгая страшные ругательства в адрес драчуний.

Ильма смотрела на своих подруг по несчастью с жалостью и состраданием. Хоть её положение ничем от них не отличалось, всё же, в девушке еще теплились остатки гордости и достоинства.

— Как же мало надо, чтобы человека превратить в скота, — думала она, понимая, что и сама, бывшая принцесса, в скором времени ничем не будет отличаться от остальных рабынь.

Двое охранников подошли к пленницам и начали бесцеремонно ощупывать понравившихся им рабынь. Отобрав двух молоденьких девушек, они отстегнули их от общей цепи и увели в чащу. Вскоре оттуда послышались крики и мольбы о пощаде. Им вторили хриплые голоса мужчин, скорее всего, насиловавших этих девушек. Старший конвоир изредка посматривал в сторону колыхавшейся листвы и слащаво улыбался.

Крики девушек перешли в хрип и вдруг прекратились. Ильма подняла голову, и её глазам предстала страшная картина. Один из охранников, схватив за ноги, волок из кустов растерзанное тело рабыни. Её голова безвольно ползла по траве, подпрыгивая на кочках, как мяч. Глаза бедняжки были широко раскрыты, а изо рта сочилась густая струя почти черной крови.

— Ты что наделал, гад? — заорал старший, — Хочешь, чтобы Милард тебе кишки выпустил?

— Не ори, Ури, — спокойно сказал стражник, — Милард на такую и не посмотрел бы. Простая деревенская девка. К тому же, хилая оказалась. И ею уже кто-то попользовался до нас.

Тот, кого назвали Ури, подошел к лежавшей в траве мертвой невольнице и вгляделся в её лицо. Постояв пару минут, он пнул девушку ногой в бок и тихо сказал:

— Снимите с неё цепи, закопайте подальше от дороги.

— Ладно, — буркнул охранник.

— А где вторая? — вдруг спросил Ури.

— Здесь! Мой напарник её в чувства приводит, — страж кивнул в сторону кустов.

Послышался треск веток, и оттуда вышла истерзанная и взлохмаченная девушка. Шла она, покачиваясь и постанывая. На лице её «горел» свежий синяк, из уголков губ вытекала струйка крови. Пленница не могла идти нормально ещё и из-за того, что, скорее всего, её гениталии были безжалостно порваны. Об этом красноречиво говорили бурые кровавые полосы, спускавшиеся вниз по внутренним сторонам бедер.

Не дав ей перевести дух, охранник всунул невольницу в ряд и приковал к общей цепи.

— Не переживай, крошка! — раззявив пасть, проголосил он, — У Миларда ты и не такое увидишь! Он — мастер на всякие развлечения с молоденькими козочками вроде тебя! Гы-гы-гы!

— Вста-а-а-ть! — раздалась команда старшего.

Рабыни, гремя цепями, медленно начали подниматься на ноги. Охранники, наслаждаясь своей властью, безжалостно орудовали бичами, орали и пинками подгоняли девушек, выстраивая их в походную колонну. Ури отдавал указания, но сам никого не бил.

Когда колонна была готова, он махнул рукой, и караван снова тронулся в путь.

***

Солнце уже зацепилось за верхушки сосен, когда караван достиг высоких и мрачных крепостных стен незнакомого города. Зной спал, в воздухе чувствовалась свежесть приближавшейся ночи. Стражники, измотанные дневным зноем и «непосильным» трудом погонял, угрюмо шли рядом. Только самые ретивые иногда покрикивали на рабынь.

За время многодневного перехода колонна заметно поредела. Умерла девушка, которую насиловали в первый день пути. Её просто сбросили с обрыва, даже не сняв цепей. Двух несчастных, совсем выбившихся из сил, стражники затащили в чащу, сняли оковы и, крепко привязав к толстому дереву и заткнув рты, оставили умирать.

За всё время пути в колонне произошли изменения. Какая-то рыжая девица заявила, что она — теперь главная среди рабынь, и все остальные должны ей подчиняться. Для верности она на одном из привалов отобрала у более слабой девушки её пайку. Стража не вмешивалась, а Ури только обрадовался, что у него появилась добровольная помощница. Подойдя к ней, он громко заявил, что все невольницы должны слушаться эту рыжую девку. Та, выпятив свою и без того огромную грудь, с наглой усмешкой окинула всех злым холодным взглядом. Тут же к ней присоединились две крепкие рабыни. Нагло посмеиваясь, они потребовали и к себе «уважения», на что «Рыжая» атаманша согласно закивала, сообразив, что в этой ситуации ей одной власть не удержать.

— Кто такие? — путь преградил высокий человек в начищенном до блеска нагруднике, поверх которого была надета перевязь с коротким мечом, болтавшимся на боку, как сума у попрошайки.

— Слуги Миларда, — бойко ответил старший, — Открывай!

— А, это ты, Ури, — протянул офицер охраны, — Хороший улов у тебя? Может, поделишься? А то мои ребята совсем засиделись на этих стенах.

— Спроси у хозяина, — нагло ответил старший стражник, — Может, и бросит тебе какую-нибудь потасканную девку!

— Ладно, проходи, — угрюмо ответил человек в нагруднике под общий хохот подчиненных.

Ворота распахнулись, и девушки, еле волоча ноги от усталости и голода, вошли в город. Закрываясь, ворота снова заскрежетали. У соседки Ильмы вырвался тихий стон, полный горя. Она повернулась к ней и прошептала:

— Вот и всё. Теперь нам отсюда только одна дорога — в преисподнею.

Принцесса не решилась спросить, откуда такая осведомленность у этой молоденькой деревенской девушки. Но та, будто прочитав её мысли, с уверенностью продолжила:

— Мою старшую сестру похитил этот зверь. А брат пошел её искать. Нанялся на службу к Миларду и всё видел собственными глазами. Он сбежал от господина и пришел в нашу деревню, чтобы рассказать о тех издевательствах, которые видел в доме хозяина. Подбивал поднять бунт, но кто-то донес на него, и Вика схватили и увели в город. Так и пропал он за этими стенами.

— Да-а, — протянула пленница, шедшая сзади, — О нашем будущем Хозяине ходят невеселые слухи.

Из окон высовывались любопытные горожане, рассматривая скорбную процессию. Кое-кто из мужчин не удержался, чтобы не отпустить в адрес измученных девушек колкость, касавшуюся их неприглядного вида и незавидной судьбы. Женщины же напротив, украдкой вытирали навернувшиеся слезы и шептали слова сожаления. У многих из них были уведены в замок Миларда дочери, сестры, подруги. Что творилось за высокой оградой, они толком не знали, но слухи ходили самые неутешительные.

Снова остановка. На этот раз — перед огромными коваными воротами. Караван достиг цели — замка их будущего Господина и Повелителя, жестокого и беспощадного.

Ильма посмотрела по сторонам и тяжело вздохнула. Высокие каменные стены давили на неё всей своей массой. Черный мох, покрывавший огромные булыжники, из которых была выложена ограда, источал смрад. Словно само Солнце отвернулось от этого страшного дома, считая ниже своего достоинства отдавать его стенам хотя бы маленькую частицу своего тепла. Вокруг стояла такая могильная тишина, что чудилось: сейчас поднимется пласт земли, и из могил встанут замученные жертвы обитателя замка и потянут рабынь за собой.

Ури мучительно долго разговаривал с привратником, который по какой-то причине не желал отпирать ворота и пускать колонну во двор. Слов девушки не слышали, но по интонации говоривших мужчин могли догадаться, что идет ожесточенный спор, и кто победит, оставалось неясным.

На улице поднялся ветер, начал накрапывать дождь. После жаркого дня и изнурительной дороги на спины невольниц опускалась пронизывающая стужа. Они жались друг к дружке обнаженными телами в надежде согреться теплом соседки. Ноги подкашивались от усталости. Голод терзал их души. Но вода... Девушки поднимали головы и жадно ловили капли, падавшие с почерневшего неба, широко раскрытыми ртами, стремясь напиться.

Наконец, створка ворот отползла в сторону, открыв узкий проход в черноту двора, в глубине которого Ильма сумела рассмотреть огромный замок, зловеще светившийся тусклыми огоньками, выбивавшимися из узких окошек.

Старший охранник поднял вверх руку и громко скомандовал:

— Вперед, рабское отродье! Ваш хозяин уже жаждет свежего мяса! Вперед, сучки!

Подгоняемая надсмотрщиками, колонна медленно втекла в чрево огромного двора. Светильников не было, но стражники, видимо, отлично знали дорогу. Неистово орудуя бичами и покрикивая, они провели пленниц к большому низкому сараю, располагавшемуся в глубине усадьбы. Низкая дверь была уже открыта, и Ури распорядился загнать всех рабынь внутрь.

Конвоиры отстегивали девушек от общей цепи и вталкивали в новое жилище. Когда последняя пара вошла в помещение, дверь со скрипом захлопнулась. Пленницы со стонами повалились на гнилую солому. Атаманша, разглядев местечко в углу, как кошка метнулась на пол, задев одну из рабынь ногой.

— А принцессе место у двери! — расхохоталась она, — Поспала на мягких подушках, теперь пусть посидит на сквознячке!

— Ну? Чего вылупилась? — подхватила другая, — Или наше общество тебя не устраивает?

— За что вы над ней издеваетесь? — попыталась встать на защиту маленькая пастушка, — Она — такая же, как и все мы.

— Ишь, заступница нашлась! — крикнула заводила, — Молчи, или я тебе все космы вырву! А за то, что посмела перечить, свою жратву будешь отдавать мне. Поняла?

— Как это? — малышка захлопала глазами, — Я же тогда с голоду помру.

— Невелика потеря, — разразилась диким смехом девка из своего угла, — Ты, небось, и не знаешь, как с мужиками себя вести-то. Ноги хоть раз раздвигала?

— Не бойся её, — Ильма присела возле заплакавшей девушки, — Ничего она тебе не сделает.

Снова встав на ноги, она медленно подошла к девице, нагло глазевшей на всех, будто чувствовавшей своё превосходство. Когда до рабыни оставалось не более двух шагов, Ильма внезапно схватила обидчицу за волосы и, вывернув их, повалила её на спину, прижав к полу коленом.

— Стоять! — прошипела принцесса, увидев, что девка, поддержавшая «атаманшу», готова встрять в драку, — Или я этой гадине шею сверну, а потом и за тебя примусь. У меня сил хватит, не сомневайся!

Девица благоразумно вернулась на своё место, толкнув ногой соседку. Ильма с силой отбросила свою противницу в угол, а сама уселась на её место. Вокруг неё сразу же образовалась кучка девушек, готовых стать её свитой.

В сарай вошли охранники с факелами. Убедившись, что рабыни притихли, они снова вышли и вскоре вернулись с котлом, из которого доносились неприятные запахи протухшей пищи.

— Ваш хозяин, — скалясь в самодовольной улыбке, сказал один из стражников, — Оказал вам большую честь. Чтобы вы не передохли от голода, господин Милард разрешил покормить вас. Жрите, свиньи! Ну!

Голодные невольницы хотели уже броситься к котлу, но Ильма резко встала и громко крикнула:

— Остановитесь! Эта пища не пригодна! После неё вы перемрете в страшных мучениях!

Рабыни, опасливо поглядывая на принцессу, разошлись по своим местам. Стражник, ошеломленный невиданным поведением рабыни, не мог понять, что ему следует делать. Потрясая хлыстом, он медленно направился к бунтовщице, стоявшей посреди загона с гордо поднятой головой. Он уже приготовился, чтобы избить пленницу, но за его спиной раздался властный голос Ури:

— Назад! Не сметь! Эти помои выкинуть! Принести нормальную еду! Выполнять, олухи!

Снова забренчали цепи. Сам же старший охранник, подойдя к Ильме, почти незаметно улыбнулся и кивнул головой в знак одобрения.

Принесли другой котел с наваристой мясной похлебкой и несколько буханок деревенского серого хлеба. Невольницы набросились на еду, как голодные волки на умирающего оленя. «Атаманша», косясь на Ильму, не стала требовать от маленькой девушки, чтобы та отдала ей свою порцию, а, усевшись в своём закутке,зачавкала, как породистая свинья. Вскоре котел опустел. Стражники ушли, заперев за собой дверь. Насытившиеся и получившие немного больше свободы, рабыни улеглись на солому и заснули. Принцесса тоже пристроилась на копне сена, но сон не шел. Рядом, уткнувшись ей в плечо, тихо посапывала малышка, из-за которой ей пришлось напасть на задиристую девицу.

Ильма понимала, что когда-нибудь эта рыжая девка отомстит ей, и это может случиться очень скоро. Так же она понимала, что Милард заберет её отсюда для своих утех, и тогда многие пленницы будут вынуждены подчиниться «атаманше». Выход был один — убрать её из барака. Но как это сделать?

— Ури, — мелькнуло в голове у девушки, — Надежды мало, но попробовать, всё же, стоит.

Принцесса тихонько поднялась со своего места и подошла к двери сарая. Посмотрев в щель, она увидела мирно спавшего охранника. Недалеко от загона на грубо сколоченной лавке сидел старший стражник и чинил свою одежду.

Ильма тихо свистнула. Ури обернулся. Он медленно отложил в сторону недочиненную куртку и осторожно, чтобы не разбудить охранника у дверей, приблизился к щели. Приложив к губам палец, он показал в сторону. Девушка кивнула и пошла к указанному месту.

— Говори, только тихо, — попросил Ури.

— Я хотела... , — Ильма вдруг замолчала.

— Вот что, — охранник почти беззвучно зашевелил губами, — Завтра утром я заберу тебя на пару часов к себе. Тогда и поговорим. А сейчас иди спать.

Не дождавшись ответа, он медленно отошел в сторону и остановился, о чем-то задумавшись. Принцесса внимательно наблюдала за солдатом, не отходя от щели. Ей вдруг стало ясно, что этот здоровенный парень не так страшен, как кажется. Девушка сдержанно улыбнулась и вернулась на своё место.

Соседка, приоткрыв глаза, что-то пробормотала и снова улеглась на плечо подруги. Ильма вдруг почувствовала, что сильно устала. Её глаза сами собой начали слипаться, и девушка провалилась в забытьё.

***

Слабые лучи солнца, прокравшись сквозь щели сарая, робко скользили по лицам спавших рабынь, словно боясь разбудить их раньше положенного времени. Тихо скрипнула дверь. Осторожно ступая по земляному полу, Ури без труда нашел Ильму и тронул её за плечо. Девушка не спала, потому и не испугалась.

— Пойдем, — прошептал стражник, — Только тихо.

Стараясь не греметь цепями, принцесса поднялась на ноги и уже хотела последовать за охранником, но он предостерегающе поднял руку и замер. Рабыня сделала то же самое, зорко вглядываясь в темноту жилища.

— Идем, — почти беззвучно произнес Ури.

Они выбрались наружу, и мужчина накинул Ильме не плечи свой шерстяной плащ. Было еще рано, и двор пустовал. Сквозь утреннюю дымку девушка смогла лучше рассмотреть стену замка. Она была сложена из больших грубо обтесанных камней грязно серого цвета. В тех местах, куда не попадал солнечный свет, стена была густо покрыта плесенью, издававшей тошнотворный запах. В окнах было темно, видимо, и в доме пока еще спали.

Вдруг окно на втором этаже с шумом распахнулось, и из него вывалилось тело, которое с глухим стуком плюхнулось на клумбу с поникшими цветами. Ильма, широко раскрыв глаза, чуть не вскрикнула. Перед ней лежала обнаженная совсем еще юная девушка. Её тонкие руки были связаны за спиной толстой проволокой, врезавшейся в кожу. Откинутая в сторону голова была лишена волос, а лицо сильно изуродовано: губы и нос были отрезаны и зияли кровавыми пятнами, зубы выбиты или выдернуты. В больших глазах застыл ужас. Исковерканное тельце тоже пострадало. Оба соска отсутствовали, и из маленьких еще не оформившихся грудок сочилась густыми струйками кровь.

— Быстро уходим! — процедил стражник, — Сейчас слуги набегут.

Схватив остолбеневшую рабыню за руку, он потянул её в маленькую избушку, спрятавшуюся в густых зарослях ивы. Ури быстро отпер дверь и втолкнул внутрь темного помещения еще не успевшую прийти в себя принцессу.

— Сиди здесь тихо, — приказал он, снимая с девушки свой плащ, — Я скоро вернусь.

Огромная фигура стражника скрылась за дверью, и Ильма вскоре услышала его громовой голос. Ури быстро отдавал приказы своим подчиненным, которые сразу же забегали по двору, создавая невообразимый шум. Внезапно всё стихло.

— Слава Богам, — глубоко вздохнув, произнес старший охранник, входя в избушку, — Хозяин еще не выходил. Есть немного времени.

— Кто эта девушка? — робко спросила Ильма.

— Какая разница, — грустно ответил Ури, махнув рукой, — Одно ясно — она счастливее тебя. Отмучилась.

Он сел на грубо сколоченную постель, застеленнную потрепанным покрывалом и откинулся к стене. Принцесса сидела на маленьком низком табурете и с интересом рассматривала хозяина жилища. Сейчас этот огромный человек с большим отвислым животом почему-то не казался ей таким страшным. Девушка даже почувствовала себя в безопасности рядом с ним.

— Не бойся меня, рабыня, — в подтверждение её мыслей сказал Ури, — Не трону. Хочешь, сядь рядом.

Невольница осторожно присела на набитый соломой матрац. Стражник достал из ящика буфета краюху серого хлеба и кусок сыра и протянул своей гостье. Немного подумав, он вытащил большую глиняную кружку и налил в неё из кувшина немного вина.

Дождавшись, пока Ильма поест, он угрюмо посмотрел на неё и вымученно выдавил:

— Что ты хотела? Говори.

— Там в бараке, — неуверенно начала девушка, — Есть одна рыжая рабыня.

— Ну? — перебил её Ури.

— Как только нас загнали в этот сарай, она сразу же стала командовать. Выбрав самую слабую и беспомощную девушку, она потребовала, чтобы та...

— Отдавала ей свою порцию, — продолжил Ури, — Знакомая картина. А ты вступилась за неё и теперь опасаешься, что эта девка отомстит.

— Я за себя не боюсь, — гордо ответила Ильма, — Я за ту малышку беспокоюсь.

— Ясно, — стражник отпил вина прямо из кувшина, — Сегодня же отправлю эту «Рыжую» в барак к полевым работницам вместе с её подпевалками. Дальше?

— Это всё, господин, — девушка покорно склонила голову.

— Только одно условие, — Ури резко выпрямился, — Больше не доноси. Я сам всё узнаю.

— У меня не было другого выхода, — сквозь слезы ответила рабыня.

— А вот плакать принцессе не следует, — неожиданно ласково произнес охранник, вытирая девушке слезы своей огромной шершавой ладонью.

— Я не буду, — всхлипнув, пообещала Ильма.

— А теперь слушай меня, девушка, — став серьезным, Ури положил руку на плечо гостьи, — Что происходит среди невольниц, я знаю. А ты мне будешь рассказывать обо всём, что увидишь и услышишь в доме Миларда.

— Да, господин, — рабыня кивнула головой, — А зачем?

— Сама потом узнаешь, — криво улыбнулся стражник, — А он сам тебя видел-то?

— Не думаю, — Ильма покачала головой, — Когда его бандиты ворвались в наш дворец, я успела выскользнуть через потайной ход. А потом меня, как простую горожанку, схватили его солдаты.

— А кто-нибудь из рабынь знает, кто ты такая?

— Все знают, — пожала недоуменно плечами девушка.

— Дьявол! — выругался Ури, — Придется всю партию на поля выгонять. Проболтаются — тебе конец! И мне тоже.

— И ту малышку? — испугалась принцесса.

— Ладно, что-нибудь придумаю, — пообещал Ури, — Пошли, нам пора.

Ильма, нехотя, встала с кушетки. Всё же, здесь сидеть было приятнее, чем в вонючем бараке. Но ничего не поделаешь. Такова участь рабыни.

— Погоди! — стражник взял её за руку, — Извини.

Он вдруг резко ударил девушку в угол губ. Рабыня тихо вскрикнула больше от неожиданности, чем от боли. Улыбнувшись, Ури, смочив палец в выступившей крови, пару раз провел им по щеке, оставив там кровавый след. Такую же отметину охранник оставил и на груди, вдобавок сжав её так, чтобы остался небольшой синяк.

Старший охранник сдержал слово. Этим же утром рыжая «атаманша» вместе со своими товарками была отправлена на плантации.

— Слишком строптивые и мало привлекательные девки, — объяснил Ури управляющему, — Хозяин на таких даже не посмотрит. Ты же знаешь. Наш Господин любит баб крепких, но кротких, с хорошими формами и приятной мордашкой. А эти — все рябые да конопатые. Одним словом — деревня. Маленькую крестьянку и еще двух девушек тоже не забыли. По распоряжению управителя замком этих рабынь отправили на кухню посудомойками и помощницами кухарки. Когда их привели в огромное помещение, заполненное паром и аппетитными запахами, пожилая полная женщина расплылась в улыбке и, всплеснув руками, властным голосом приказала снять с невольниц цепи, хорошо вымыть и одеть в чистые сарафаны.

— Ты, Милли, не обижай их, — почти шепотом попросил Ури, — Накорми и определи на посильную работу.

— Иди уж! — рассмеялась кухарка, — Сама я разберусь, что делать с этими цыплятками.

Уже стемнело, когда Ури вошел в барак, где сидела Ильма. Отстегнув от стены её шейную цепь, он присел перед девушкой на корточки и задумчиво проговорил:

— Что же мне с тобой делать, девушка? И надо же было тебе уродиться такой красавицей. Глаз, что ли, выбить? Или мордашку твою изуродовать?

Резко вскочив на ноги, он поволок невольницу из барака на задний двор, где располагались конюшни. Грубо втолкнув девушку в маленькую коморку, стражник плотно прикрыл дверь и велел Ильме встать на колени.

— Вымажись навозом с ног до головы, — приказал Ури, — И постарайся, чтобы в таком виде ты была всегда. Не забудь замазать своё клеймо. А я в свою очередь постараюсь, чтобы к тебе не приставали.

— Спасибо, господин, — пролепетала девушка, — Вы очень добры.

— Не обольщайся, — хмыкнул Ури, — Ты нужна мне для дела. Наступит время, вернешь должок сполна. И запомни: тебя зовут Лили. Куда делась принцесса — не знаешь. Тебя схватили на дороге, когда ты направлялась в Дарку искать пропитание. Вся твоя семья умерла от голода. Всё поняла?

— Да, господин, — кивнула головой девушка.

— Сиди смирно, — приказал Ури.

Достав из-за пояса большой кинжал, он несколькими взмахами искромсал великолепные волосы рабыни, после чего она стала похожа на самую заурядную замарашку из глухой деревни, измазанную навозом. Ури вытащил из сундука грубое холщевое платье — небольшое полотно с дыркой в середине, и помог невольнице одеться. В довершение он перепоясал её грубой веревкой. Новая рабыня для работы на конюшне была готова.

Дни тянулись, похожие один на другой. Ильма, теперь уже рабыня Лили, поднималась засветло. Наскоро проглотив скудный завтрак, состоявший из небольшого куска зачерствевшего хлеба и половинки зеленой луковицы, она принималась за работу: чистила лошадей, задавала им корм, выгребала навоз, меняла солому в денниках.

Когда появлялся старший конюх, исполнявший так же обязанности возницы, девушка забивалась в дальний угол, чтобы не попадаться ему на глаза. Пару раз этот коротконогий мужичек, не обращая внимания на то, что рабыня перемазана в конском дерьме, к которому он привык, пытался тянуть к ней руки. Но, на её счастье, поблизости всегда оказывался Ури или кто-то из его подчиненных, которые пресекали попытки сластолюбца. Терри, бурча что-то себе под нос, с недовольным видом отходил от девушки, сверкая глазами.

Так прошел месяц. Но однажды ранним утром на конюшне появился рослый молодой человек в черном комзоле и высоких сапогах. Терри, который возился с упряжью, сразу же согнулся пополам, сложив руки на груди.

— А это что за чучело? — насмешливым голосом спросил человек, — Кто её приволок сюда?

— О, Хозяин! — заскрипел Терри, не поднимая головы, — Это — новая рабыня Лили.

— Интересно, — Хозяин медленно подошел к девушке, прикрывая нос кружевным платком, — Очень интересно!

— Эта девка из последней партии, — пояснил подошедший стражник, — Мы подобрали её на дороге, когда гнали колонну.

— Ты врешь, скотина, — спокойно сказал высокий человек, — Не та ли это принцесса Ильма?

— Какая же она принцесса? — испуганно заморгал глазами солдат, — Грязная она.

— Поглядим, — Хозяин приподнял голову рабыне тонким хлыстом, — Отмыть и привести ко мне. Немедленно! Если окажется, что это та девка, которую я ищу, тебя казнят, сволочь.

Стражник весь затрясся от страха и бухнулся в ноги своему господину.

— Пощадите меня, Хозяин! — завыл он, ползая перед ним на четвереньках, — Я ничего не знаю! Мне приказали наблюдать за ней, а кто она такая, не сказали.

— Кто тебе приказал, свинья? — Гос