«Европа-Азия»
Роковой тот случай произошел… А вообще — к черту. Во-первых, не случай, ибо какая может быть случайность в том, чтобы целенаправленно искать все время приключений на пятую точку, а во-вторых, тогда уж не столько роковой, сколько «раковый»… То тем не менее…
Имеется у нас в городе ночной клуб «Европа-Азия». В свое время начинался как казино с соответствующим контингентом, а потом, когда закон на запрет игорного бизнеса вступил в свой зенит, удачно перетек в пафосное место с неплохой кухней и пожилыми авторитетными дядьками вечером, да молодыми хачиками за кальяном все время. Надо сказать, что и в названии, и во внутреннем убранстве, и в группах посетителей сохраняло данное место постоянный дуализм. С названием все очевидно, насчет убранства — было в нем условно две зоны — одна в европейском стиле, что-то типа итальянского, вторая в азиатском — помесь узбекского и не пойми какого, даже с арыком и водяным колесом посреди зала. Интересно, что хачи тянутся больше к Италии и заседают там, а вот русские дядьки любят потусить с восточным колоритом — такая вот неудовлетворенная тяга цивилизаций к культуре друг друга.
Но самое интересное — это разделение посетительниц, они четко делятся на тех, кто уже урвал от жизни отца, папика, мужа либо любовника и ходит к «Европу-Азию» за дорогой (но хорошей) едой и известными музыкантами и мнящими себя известными юмористами, и тех, кто хочет, по простому говоря, «сняться» и счастливо перейти в первый контингент.
Одно время, сразу после запрета игр, клуб этот сохранял демократическую политику — и все социальные слои населения (естественно, кому под силу был входной билетик) были перемешаны, а потом, под напором, наверное, благоверных и их авторитетных мужей, отделили дамочек и девочек, проводящих вечер за коктейлем в поисках единственного с множественной суммой на счете, от небожителей. Короче создали в подвале еще один клуб в клубе с ценами пониже, так сказать заповедник дам (и именно, дам безо всяких условий). Потом туда еще и стриптиз завезли и мужской, и женский, потому как наверное качество дамочек на съеме отставляло желать лучшего, а самим дамочкам нужно было создать хотя бы какие условия для отдыха без скуки.
Так вот, на 4 курсе университета нашего начал я подрабатывать в данном клубе барменом. И тут же повстречал почти всю женскую часть своего курса — как в одной ипостаси, так и пока во второй. Шутки-прибаутки, попытки получить бесплатный коктейль, либо нарочитое игнорирование тебя в упор — это все будни бармена, если он учится вместе с клиентами, которые в состоянии позволить себе дорогой алкоголь. Но ближе к теме…
Со мной на курсе на платной основе училась моя бывшая одноклассница — Юлечка. Девочка без претензий на особую красоту, довольно миловидная, с виду спортивная, с богатыми родителями. В шкoле она была девочка не глупая, но из-за желания взять от жизни побольше и начать это делать пораньше (папа то все оплачивает!) шкoлу окончила с благородными тройками, правда в небольшом количестве. В шкoле отношения с ней поддерживал мало, с ней больше мой шкoльный дружок тусил. Единственно, что о ней помню, только то, что на одной из вечеринок в выпускном классе она накушалась вишневки и возмущалась, что почему, видите ли, мужчину, у которого много женщин, называют гордо — жеребец, а женщину, у которой много мужчин — шлюха, ну и т. д. У всех же юношеский максимализм, спор перерос в перепалку, в ходе которой она брякнула, что никогда один мужчина столько не доставит в сексе удовольствия женщине, как два одновременно. Естественно это добавило ей очков в глазах всех, но по большому счету никто не поверил, что у нее опыт есть хоть какой-то вообще, а не просто радикализм пьяный играет.
В универе с ней немного, но общались, с виду пай-девочка, на занятия ходит, не заносчивая. Со мной, как сбывшим одноклассником, общается нормально. А вот с того момента, как начал работать в клубе, узнал ее и с другой стороны. Она и ее подружки оказались оторвы редкостные — алкоголь и пацаны разные — это в порядке вещей на вечер, а со временем и веселые таблеточки начались. А может я просто в работу втянулся и стал замечать того, чего раньше не видел. Но общалась со мной она всегда мило и приветливо — этого у нее не отнять.
Со временем стало понятно, что она сошлась с одним парнем из секьюрити — невысоким, но крепким боксером-разрядником Сашей. Посещать клуб начала только в его смены, без подруг, в зале подмигивали друг другу, улыбались, пару раз в вечер обязательно пропадали в комнате отдыха охраны — но дело то в принципе молодое.
Перед тем вечером, о котором хочу рассказать, не видел ее примерно с неделю, даже в Саньковы смены не появлялась. А потом уже в 11 часу вечера заявилась, да не одна, а со своей мачехой — не мачехой, новой женой своего отца. Папка ее, как дочка шкoлу окончила, так решил, что она уже взрослая и из семьи ушел. Ушел к своей бухгалтерше. Город наш — большая деревня по сути, все про всех рано или поздно узнают. Вот с самой мачехой-бухгалтершей она в клуб и заявилась.
Надо сказать, и внешне и по темпераменту две этих женщины представляли полную противоположность. Юлька — ниже меня, худая, стройная, с длинными ногами (кстати, мне всегда ее размер ноги великоват казался для женщины, особенно когда босоножки какие нацепит), лицо овальное, глаза черные и колючие, носик курсносит прямо даже вызывающе, волосы длинные — в шкoле были непонятного темного цвета, в институте стала блондой, губы тонковаты на мой вкус, рот большой, всегда загорелая, груди маленькие и острые — по летнему сарафану понятно, попа отличная — спортивная и небольшая, но очень приятно-выпуклая.
Новая жена Юлькиного отца была женщиной лет 40, натуральной платиновой блондинкой с белой розоватой кожей, довольно рослая, с выпрямленными волосами, с развитыми плечами, лицо вытянуто книзу, губы пухлые, рот небольшой, нижняя губка немного капризно оттопырена, нос прямой и длинный, ноги стройные, с породистыми икрами, в шоколадного цвета платье на бретельках с подолом чуть выше колен, с бантом кофейного цвета, завязанном на талии, в туфлях на платформе под цвет платья. Грудь развитая, размер 4 — неумерший, но даже белье уже, как видно, не спасает, ибо под платьем грудь уже очерчивалась низковато. Макияж неяркий, только брови подведены большими черными тонкими дугами. И еще меня поразил скорее ее взгляд, немного напоминал собачий, или когда человек в незнакомой ситуации прилагает все усилия, чтобы понравиться, немного даже с заискиванием.
Юлька же была не в духе, резка, насуплена и прямо-таки тащила мачеху под руку через зал к диванчикам. Усадив ее за столик, Юлька начала осматривать зал и, встретившись со мной взглядом, улыбнулась, чирикнула что-то мачехе и направилась ко мне.
— Приветик, какие дела, Андрюшка? Что сегодня интересного будет?
— Привет, нормально вроде бы. «Маргариту»?
— Давай.
— Сегодня в фиолетовом зале вечер кантри и стейков на огне. Повар из Москвы выписан. Кстати, для тех, кто сможет пропеть какую-нибудь кантри-песню — стейк за счет заведения. Короче, халявы не дождешься. В подвале какой-то местный эм-си в сандалиях — ничего особенного. Сегодня затишье. Узбекская половина интересует?
— Нет, узбекской нам не надо, — улыбнулась Юлька — Видишь я сегодня с балластом.
— Налаживаешь отношения с новой супругой отца?
— Откуда узнал, что это моя мачеха?
— Я вас на поступлении в универ видел.
— Аа, она тогда заботу немерянно проявляла, пыталась мосты навести, везде с папой ездила. Но я ей крови попила тоже порядком — за маму то обидно все-таки. Но она ничего, правда заботливая, лишнего не говорит, с фигней не лезет. А вот сейчас мне ее отец навесил. У нее тут нервный срыв случился — мы от папиного брата возвращались, я на своей машине их забирала. Отец подпил и пристал, дай ей за руль сесть. Она, блин, и села — через две минуты подцепила какую-то собаку — в клочья просто. А у меня оба радиатора до двигателя аж загнулись. Она вышла посмотреть и прямо ее до икоты прихватило. Я злая была, «ксюшечку» мою угробила, а теперь прикидывается, но потом к врачу доехали на неделе — действительно нервный срыв. Отец с компаньонами в Польшу уезжает сегодня вечером по делам, я из дома хотела смыться, а тут мне эту красу навязали — развлекай, дай забыться. А попробуй откажи, можно и к мaмe переехать — лекции учить, они же бесплатно.
Юлька опять улыбнулась, и нетерпеливо задала давно ожидаемый мною вопрос. — А где Санька?
— Саня контролирует выгрузку шампанского, там поставщик поздно приехал, а шампань по n-цать тысяч рубликов, нужна грубая сила — норовит разбежаться.
Юлька рассмеялась.
— Нравится мне с тобой сидеть, настроение поднимаешь.
— Это все «маргарита».
— «Маргарита» тоже хороша. Кто сегодня еще в смене из секьюрити?
— Влад и Олег на входе, ты их видела, Белобрысый на камерах, Антон на танцульке внизу. Глеб Олегович барражирует везде.
Глаза у Юльки неожиданно масляно блеснули.
— Моя любимая смена, — протянула она. Видя мой недоуменный взгляд, с торопливостью добавила:
— Дней десять нигде из-за мачехи не была, соскучилась по вам.
— По ком это ты соскучилась? По этому разливальщику суррогата?!
Из-за спины Юльки выступил из полумрака Санька, подтянутый, с ярко-очерченными мышцами рук и трапецией. Рука его тут же оказалась на бедре у Юльки, та не отстранилась, но торопливо оглянулась назад на мачеху. Взгляд мачехи блуждал по залу, будто в поисках якоря, с которым можно было бы почувствовать себя устойчиво в новом месте, и постоянно с надеждой возвращался на Юлькину спину.
— По тебе соскучилась. Только руку убери. Я с женой отца.
— Понял. — Саня тут же снял руку и бросил взгляд назад. — Сегодня значит без вариантов, ты на весь вечер с ней завязнешь.
— Может что и придумаем, может ее удастся домой отправить пораньше. Ладно, я пошла к ней, а то сейчас еще в истерику впадет, совсем веселуха будет. — Юлька одобряюще и нежно коснулась Саниной руки и попорхала обратно, а мы с Саней проводили ее попу под легким сарафаном.
— Вот он — спорт в действии. Хороша. А тебе бы не мешало качнуться, Дрон. И спорт какой-нибудь типа бокса там или борьбы, был бы принят в клуб настоящих менов.
— Ага, спорт, — не удержался я — все решает в конце концов товарищ Маузер. Вон у Юлькиного отца есть Маузер и ему не нужно быть боксером.
Саня погрустнел.
— Гадкий ты человек. Обидеть норовишь. Пойду контрольку навешу на склад алкоголя.
Вечер проходил ни шатко, ни валко. Люди то приходили, то уходили, больших компаний не было, Юлька и ее мачеха сидели за столиком, Юлька заказала коньяк, но мачеха отказалась и за вечер выпила всего бокал шампанского. Настроение у Юльки опять ощутимо опускалось, т. к. мачеха ходила за ней как щенячий хвостик, в туалет вместе, попробовать стейки вместе, вниз на танцпол сходили, но мачеха притянула Юльку обратно, а когда мачеху все же пригласил какой-то представительный мужчина на танец, и та с Юлькиной настойчивой подачи согласилась, Саня оказался занят разборкой на входе с каким-то таксистом, решившим культурно отдохнуть, но находившемся в некультурном состоянии. Вернувшись от входа какая-то дерганная и напряженная, Юлька второй раз за вечер подошла ко мне.
— У меня для тебя задание, Андрюша. Надо немного напоить мою вторую маму. Мне с Сашей поговорить надо полчасика хотя бы, а она просто привязана ко мне.
— Так может ее вон тот мужик развлечет, уже давно ее танцует.
— Это ее коллега с бывшей работы. Он ей сразу был в тягость, я навязала его просто — хоть 10 минут одной побыть. Короче, чтобы от него отделаться, она сейчас и за барную стойку сядет, вот тут все коктейли самые сладкие за тобой — она сладкое любит. И алкоголя побольше — может ее развезет и у меня вечер свободный.
— Я же ей влить насильно не смогу.
— И не надо. Просто развлеки ее беседой и наливай. Она же сейчас как ребенок. Ей внимание нужно. А ты у нас мaльчик культурный.
— Спасибо. Приятно лизнула.
Юлька ощутимо воспряла духом.
— Не забудь.
— Ларочка, иди сюда — позвала она мачеху.
— Это мой одноклассник, бывший и нынешний однокурсник — Андрей. Мальчик очень положительный, помогает маме, работает с алкоголем, но сам совершенно не пьет. Учится на бюджете, стипендию повышенную получает. Посиди с ним пока, он тебя этому толстому упырю в обиду не даст, какой-нибудь совсем безалкогольный коктейльчик нальет, а я столик пока закрою.
— Лариса, очень приятно, — мачеха Юльки вежливо мне улыбнулась, чуть наклонив голову.
— Андрей. Посидите немного со мной, Лариса, и я уверен, что за сегодняшний вечер мне не заплатят, ибо я очевидно не работаю, а получаю эстетическое удовольствие, общаясь с такой очаровательной женщиной.
Юлька из-за мачехиного плеча одобрительно моргнула.
— Все сейчас найду этих ваших официанток, эти мерзавки сегодня не обслуживают вообще, закрою счет и сразу к вам.
Лариса села напротив меня и высказала удивление и удовлетворение, что не ожидала от мaльчика моего возраста такого хорошего комплимента. Я быстро сварганил ей «Колумб» со сложной конструкцией из коктейльных зонтиков и обманчивым сиропным вкусом. У нас продолжался разговор ни о чем, о делах в универе, о том, почему я работаю здесь, о ее бывшей работе. Разговор этот длился минут 15 и перемежался моими ненавязчивыми комплиментами ее платью, туфлям и вкусу вообще, а также еще «Пино коладой» и даже шотом «Джилли фиш». Юлька в это время носилась как угорелая от входа вниз на танцпол, по залам. И наконец, только минут через 15 я увидел их нырнувшими с Саней в коридор, ведущий в хоз. помещения.
На беду этот нырок увидела и Лариса, озадачилась и начала порываться пойти за ними.
— Не волнуйтесь, Юля клиент с вип-картой, ее мнение очень важно для обслуги, я так понимаю, она пошла к начальнику смены жаловаться на официанток. Им, кстати, это полезно, у нас гостям отдыхать надо, а не создавать себе лишний стресс. Попробуйте теперь мексиканский вариант «Джилли фиш» и давайте сравним его с классическим «Б-52».
Лариса согласилась, но беседа уже не клеилась, а алкоголь выпился ею безо всякой заинтересованности. Я правда понял, что у нее сейчас странная каша в голове, она внушаема, и если настаивать остаться, она вынужденно остается, не решаясь спорить. Однако, я недооценил действие алкоголя на женщину. Еще через 30 минут, когда я уже с тоской ожидал, когда Ромео и Джульетта наконец-то выйдут из подсобных помещений в зал, Лариса сказала, что идет освежиться, уже довольно нетвердо спустилась с барного стула, но не дойдя до туалетов, развернулась и направилась к подсобкам.
Тут я, как верный защитник счастья влюбленных, с одной стороны, и добросовестный работник, с другой, начал судорожно метаться, раздираемый противоречием: броситься ли за ней и оставить вверенный мне пост, либо не выполнить просьбу и дать ей застукать парочку. Помня, что комната охраны последняя прямо коридору, перед ней еще кухня, раздевалки и 5—6 разных подсобок, т. е. в принципе поиски подпившей мачехи своей «доченьки» займут кое-какое время, я пулей слетал в узбекский зал, выхватил оттуда самую смышленую официантку, увещеваниями водрузил ее за барную стойку и рванул за Ларисой.
Хотя все перемещения заняли у меня меньше минуты, ворвавшись в служебный коридор, я увидел Ларису почти уже у финала ее поисков, нетвердо направлявшуюся к двери комнаты видеонаблюдения, с которой смежной была и комната отдыха охраны. Набрав крейсерскую скорость, я успел подхватить бойкую мачеху под локоток, входящей в комнату видеонаблюдения. Полтора десятка мониторов и никого! Я мысленно выдохнул, бормоча Ларисе, что сюда нельзя никак, как вдруг из дальнего угла комнаты видеонаблюдения, в котором находилась дверь в комнату отдыха стали раздаваться характерные шлепки, вздохи и вскрики.
Лариса, проявив впервые за вечер раз определенную решимость, в несколько шагов буквально дотащила меня, уцепившегося в ее левый локоток до двери, и нашему взгляду предстала дивная картина.
В комнате отдыха на низком столе, в свое время стоявшем в зале, сломанном, заботливо починенном и отданным с барского плеча охранникам, лежал на спине Белобрысый — здоровенный дуболом с тупым чувством юмора, со спущенными до туфлей брюками, а на нем абсолютно голая в одних своих босоножках скакала Юлька. Причем это была поистине фантастическая скачка, она просто накручивалась на членяку Белобрысого. Сама себе разводя ягодицы, она при движении вверх показывала наверное сантиметров 15 его неприятного цвета толстого члена в своих выделениях, розовые волосатые яйца и свою темную набухшую растянутую кожицу киски. При одевании себя на Белобрысого, создавалась впечатление, что натянутая плоть Юльки проглатывала в себя не только здоровый член, но и яйца, и весь таз амбала. Белобрысый под ней подхрюкивал, а Юлька размеренного сипела и вскрикивала. По ее тонкой спине катился пот и под гладкой загорелой кожей ходили мышцы, как будто Белобрысый протыкал ее внутри, и его головка выходила и натягивала кожу где-то на спине партнерши.
— Юленька… — резко и хрипло подала было голос Лариса и тут же неожиданно начала заваливаться назад, увлекая меня за собой. Бережно поймав и уложив Юлькину мачеху на пол, я остался стоять в дверях, привлекая к себе общее внимание. Белобрысый поднял голову и смотрел сбоку из-за Юлькиного бедра. Юлька повернулась ко мне лицом, продолжая скакать на еще не потерявшем твердость от неожиданности члене Белобрысого. Из-за угла, как чертик из табакерки, выскочил Саня в одних ботинках и висящим членом, с кресла в углу комнаты поднялся такой же голый начальник охраны, он же правая рука владельца сего притона — Глеб Олегович.
— Ты чего, мандюк, наделал? — безо всякого предисловия промолвил Глеб Олегович.
Открыв было рот, я хотел рассказать про хитрость Ларисы, но вопрос оказался адресован не ко мне.
— Я дрочу, чтобы Юленька в один смычок не заскучала, — начал мямлить Санек, — а она врывается и рявкает. А у меня рефлексы. Я случайно… В челюсть в смысле..
— Вот манда глупая, — зло бросила Юлька, слезая с Белобрысого, член которого на глазах обвис, — кончить из-за нее не успела.
— Я сколь раз буду говорить, чтобы дверь закрывали во время наших посиделок? Она жива там?
Я наклонился к Юлькиной мачехе и прислушался к дыханию.
— Жива, только без сознания.
Передо мной возникли голые Юлькины ножки, я поднял глаза и увидел, что она, не стесняясь, подошла ко мне совсем голой. Девичья темная набухшая киска и острый лобок без следов волосиков, плоский живот и почти такая же плоская грудь с острыми темными большими сосками. Присев рядом со мной на корточки, она обдала меня запахом алкоголя и мужского семени, сказав:
— Беги быстрее за льдом, Андрюша, а то у нее сейчас фингалище по всей челюсти разнесет. Главное чтобы этот козел ей не сломал челюсть.
— Я не сильно. Вообще это Андрюха–падла виноват, задержать ее не мог.
Я хотел было вскинуться, но Юлька положила мне руку на плечо:
— Беги за льдом.
С каким-то возбуждением я увидел на ее загорелой тонкой руке и ключице засохшие следы от спермы, развернулся и поспешил за льдом. Выходя из комнаты видеонаблюдения я услышал голос Глеба Олеговича:
— А вот если бы позволила, Юлька, как обычно в три смычка сразу, успели бы до ее прихода.
— Ага, я вам отсосала двоим, а вы меня обкончали всю. Потерпеть не могли? Вас до заднего входа допусти — тут же норовите спустить, а у меня в остатке отверстия растянуты, нормального парня уже не пригласишь, а я сама недоебана…
— Поздний поджиг у тебя… нимфоманка..
Дослушать было бы интересно, но я помятуя о щекотливом положении, в котором оказались все мы, рванул до бара и так же рысью принесся обратно с ведерком колотого льда.
Юлька уже накинула на себя сарафан, и завязала волосы сзади в пучок. Ошарашенные секьюрити натягивали брюки и форменные поло. Схватив у меня ведерко и стянув с него салфетку, Юлька насыпала в нее льда и приложила к подбородку мачехи, одновременно пытаясь привести ее в чувство.
Из угла подал голос Саня:
— Мне пиз… ц. Батя твой меня расчленит.
Юлька согласно кивнула, чем привела всех еще в большее уныние, и вдруг опять обратилась ко мне:
— Андрюша, бегом стакан чистой воды, только быстро, она в сознание приходит..
Когда стакан был доставлен, Юлька прямо на столе растолкла помадой какую-то таблетку из своей сумочки и высыпала ее в стакан.
— Пей, Ларочка, ты сознание потеряла, нежно заворковала Юлька, дав выпить всю воду мачехе до дна.
— Что случилось?, — слабо спросила Лариса.
— Ты вошла, когда мы разговаривали с Глебом Олеговичем, а потом резко в обморок грохнулась, хорошо тебя поймать успели, но ты все равно подбородком ударилась. Мы прямо разволновались все за тебя.
При этом хитрая стерва смотрела на мачеху, пытаясь понять, что та сейчас думает и, главное, что она помнит.
Но стало очевидно как с выходом из обморочного состояния, мачехой начало завладевать какое-то другое чувство. Взгляд начал скакать с предмета на предмет, с лица на лицо, уголки губ тронула улыбка, глаза стали влажными, а зрачки расширились.
— Опа, таблеточка действует, — удовлетворенно сказала Юлька. — Пошли ее в випку посадим, она посидит в себя придет, а утром ей все сном казаться будет.
Доведя мачеху Юльки до випки, мы всей компанией стали напряженно следить за ее состоянием. Ларису с таблетки развезло окончательно, она смеялась, невнятно шутила сама, потребовала кальян, когда случайно включила встроенный в диван випки медиацентр, начала танцевать, довольно кстати неплохо.
После этого всю компанию отпустило. Глеб Олегович ощутимо расслабился, Саня тоже повеселел.
— Вот это выброс адреналина, — бросил Глеб Олегович и выразительно посмотрел на Юльку — после такого хоть всю ночь кого трахать.
Юлька метнула взгляд на мачеху, но та, что называется, была на своей волне.
— Намек понят. Только пока я весь стол из себя не залью, никто не кончает, договорились?
— А то. Андрей к тебе прежнее поручение, развлекать Ларису Владимировну. Подчиненные идут за мной.
Юлька и охранники поднялись. Выходя последней, Юлька нагнулась ко мне и сказала:
— Андрюш, посиди с Ларочкой. Еще льда приложи ей к скуле. А я потом с Нинкой договорюсь, ну той с моей группы, брюнеткой с большими сиськами. Она тебе отсосет и вообще все сделает. Зад правда у нее растянут, она ж со Ставрополья, она там еще в шкoле исключительно в него давала, чтобы девочкой замуж выйти, но еще Светка есть, шатеночка, она в него не дает, так что первым будешь, я договорюсь. Только с Ларкой сиди и молчок про все это вообще, хорошо?
И вопрос, что я мог на это сказать? Согласился и проводил взглядом веселую Юльку.
Взглянув на часы, я понял, что время уже полвторого ночи и надо бы проведать свой бар. Поймав официантку, я сторого-настрого приказал ей сидеть рядом с курившей кальян и подпрыгивающей на диване в такт музыки Ларисой, сославшись на Глеба Олеговича.
В бар я успел вовремя, бедная девочка за стойкой отбивалась от посетителя, который требовал ему в узбекскую половину сложный коктейль с поджиганием абсента и последующим вдыханием паров. Проведя в узбекской половине с полчаса, приготовив веселой компании с пяток подобных коктейлей и щедро отблагодаренный, я довольный катил столик с ингредиентами к себе за барную стойку, как вдруг встретил официантку, которая должна была в випке сидеть с Ларисой. Тупая курица поведала, что минут пять назад Лариса накурилась, набесилась и сказала, что хочет в туалет, куда и ушла. Естественно одна, т. к. она, в смысле рассказчица, все же официантка, а не сиделка.
Метнувшись к женскому, я с некоторым расстройством увидел, что он открыт настежь, а набравшись наглости, убедился, что туалет совершенно пуст. В випку она пойти не могла, т. к. путь наш бы пересекся, потому я, холодея, пошел искать Ларису в той части клуба, в которую меня в который раз просили ее не пускать.
Обреченно дойдя до комнаты охраны, я увидел, что она опять открыта. В самой комнате в кресле сидела улыбающаяся Лариса с такой, знаете, повязкой на глаза, в которых в самолете спят, охранники ее часто используют, чтобы ночью поспать немного, т. к. у них в помещениях всегда горит резкий электрический свет.
А вот вокруг Ларисы стояли голые все прежние действующие лица. Причем мужчины уже были с членами наперевес, что называется.
— Пошел отсюда, — попробовал по обыкновению быкануть Белобрысый.
— Пусть остается, — веско сказала Юлька. Глеб Олегович не возражал.
— Пока смотри, как захочешь, присоединяйся.
— Эта п… да старая второй раз мне закончить не дала, чуйка у нее что ли, — прошипела Юлька.
— Чуйка у тебя, подстилка, я спрашиваю?, — Юлька зло дернула мачеху за волосы назад так, что у той запрокинулась голова и приоткрылся рот.
— Тут просто так скучно, даже караоке нормального нет, — глупо ухмыляясь, ответила Лариса.
— Мадам, может пропоете нам здесь и сейчас — подал голос Глеб Олегович.
— Так нет микрофона и текста, и как я читать буду, если я в этой повязке, я не все песни наизусть знаю.
— В здравомыслии вам не откажешь. Вот вам микрофон, пойте — Глеб Олегович подступил к Ларисе и ткнул ей прямо в губы красной набухшей головкой длинного тонкого члена.
— Щекотно — Лариса высунула язык и попыталась им найти готовку возле своего лица.
— Ты, дырка, и парней два раза обламывала. Они так импотентами станут — хрипло произнесла, начавшая заводиться Юлька.
— Готова сосать прощение — брякнула под удивленные взгляды Лариса.
— Вот ты шлюха — протянула Юлька — всегда подозревала, что в бюстгалтерии одни соски и давалки работают.
Лариса поправила волосы, закинув их назад за прелестные ушки с жемчужными сережками, села в кресле прямо и сложила руки на коленках как примерная девочка:
— Не груби мачехе, манденка глупая, — и мило улыбнулась всем окружающим.
Юлька в ярости что есть сил толкнула мачеху вперед, та согнулась пополам в кресле, и одна бретелька платья съехала вниз до локтя, показав под собой розовую бретельку бюстгальтера. Схватив мачеху за волосы Юлька, так же рывком усалила мачеху прямо. С каким-то остервенением стащила у нее с плеча вторую бретельку платья и стянула лиф платья до банта на поясе, заведя его под большую грудь Ларисы в непрозрачном розовом бюстгальтере. Когда Юлька схватилась за бретельку лифчика, за другую бретельку решительно взялся Глеб Олегович, и они почти синхронно отправили белье мачехи вслед за платьем, обнажив два больших висящих гладких полушария с почти отсутствующими ореолами и торчащими крупными ярко-розовыми сосками.
— Ох… ть сиськи, — выдохнул Санек. Член Белобрысого налился так, что наверное хлопнул его по животу. У меня в брюках стало очевидно тесно.
— Спасибо, мне приятно — так же невинно проворковала Лариса.
Юлька поднесла пальчики к мачехиным губам, и та тут же открыла рот и всосала их в себя. Глеб Олегович зажал оба соска Ларисы и оттянул их. Лариса не протестуя продолжала то вбирать, то выпускать Юлькину ладошку, явно показывая как она умеет сосать.
— Соски у нее просто каменные — удивленно протянул Глеб Олегович. Юлька же вынула свою ладонь и буквально натянула голову мачехи на его член. Он тут же взял двумя руками Ларису за уши и начал просто сношать ее в рот, проталкивая свой член куда-то очень глубоко. Лариса тут же одной рукой схватилась за член Глеба Олеговича, а второй начала массировать его яйца, при этом ее светлый с жемчужным отливом маникюр очень пикантно смотрелся на темных волосатых мужских причиндалах.
— Не части, — повелительно сказала Юлька и стянула мачеху с члена, но только для того, чтобы развернуть ее на кресле к Саньку и одеть опять шикарными пухлыми маленькими губкамии на его член. Санек взялся за дело как-то нерешительно, может еще помнил про свой апперкот.
— Не тушуйся, зайка, не давай ей сосать, а трахай ее в рот, — повисла на плечах у Санька Юлька — Она же не я.
Санек попытался повторить настойчивость Глеба Олеговича, но видно, что уверенности для этого у него было маловато.
— Нежный мой, — то ли с укоризной, то ли одобрительно произнесла Юлька и повернула мачеху уже к Белобрысому. Тот ждать не стал и сам, взяв Ларису за затылок и попытался вставить ей свой шланг сразу на всю длину. Вот этим членом Лариса впервые поперхнулась, судорожно попыталась выплюнуть его, закашлялась и судорожно вцепилась руками в ручки кресла, пытаясь отстранить от Белобрысого.
— Аккуратнее, дуболом — рявкнул на него Глеб Олегович, надрачивающий на круг почета Юлькиной мачехи.
Белобрысый вынул член. Лариса продышалась и у нее изо рта свисла на грудь густая тянучая слюна. Юлька крутнула было мачеху ко мне, но видя, что я так еще и не снял брюк, предложила.
— Ребята ложитесь втроем на стол, пусть она вам сосет и дрочит пока, а я ее в это время сзади подготовлю.
— Можно мне повязку снять? — радостно мяукнула Лариса.
— Пока еще не заработала, пока игра продолжается, и ты водишь, — отозвалась Юлька.
Лариса кивком согласилась. Секьюрити втроем развалились на столе, причем Глеб Олегович дальновидно занял позицию в центре, Юлька же так же на кресле подкатила мачеху к ним, опять одела ртом на член Глеба Олеговича и положила руки мачехи на члены по сторонам, которые та с упоением принялась надрачивать. Мне сбоку удобно было смотреть как Ларисины сиськи плющатся о ноги Глеба Олеговича, когда она с утробным урчанием старается поглотить его как можно глубже. Но меня взяла за руку подошедшая Юлька и повела за собой на стул, стоящий за спиной Ларисы.
— Нравится тебе картина, — Юлькина рука нырнула ко мне в ширинку, а потом занялась ремнем на брюках. Я же просунул свою руку сзади между ягодиц Юльки и нащупал пальцами ее мокрую киску, которая тут же открылась мне на встречу. Юлька судорожно стянула с меня брюки, спустила трусы и тут же выгнулась навстречу моим пальцам. Несколько мгновения я продолжал ее трахать двумя пальцами, смотря как Лариса сосет и дрочит, и как Санек, приподнявшись, мнет ее левую грудь. Юлька, благодарно урча, потянулась губами к моим, но тут, вспомнив, про запах спермы из ее рта, так недавно окативший меня, я инстинктивно отстранился. Мое действие не осталось не замеченным.
— Мужики, — иронично произнесла Юлька, — все время норовите в рот спустить, а сами спермы стесняетесь. Не волнуйся, не буду тебя целовать.
Юлька толкнула меня на стул, присела рядом, стащила с меня брюки и трусы окончательно, я скинул туфли, она стащила с меня носки и стянула рубашку. После этого плюнула мне на член и в пару движений ртом растерла слюну по всей его длине. После это развернулась ко мне спинкой и села верхом на меня.
— Если будет не видно как Ларка сосет, скажи, я нагнусь, — с придыхом бросила через плечо Юлька. Но тонкий стан Юльки мог мало что скрыть, поэтому мне было достаточно свесить голову набок, чтобы видеть из-за нее как Лариса обслуживает своим красивым ртом троих еще пару часов назад незнакомых ей мужчин.
Надо сказать, что знакомство с Белобрысым Юльке на пользу не пошло, и ее киска оказалась на удивление растянутой для таких узких бедер и аккуратной попки. Спустя несколько минут вакханалии, когда Лариса слезла с кресла и уже сосала всем по очереди, стоя нагнувшись над столом, Глеб Олегович просунул ногу между ее ног и тер там ступней, а киска Юльки окончательно приняла наверное свою постоянную растянутую форму, я сказал Юльке, что той не мешало бы научиться сжимать влагалищем член партнера. Юлька, обернулась ко мне, и я с удивлением увидел, что она покраснела.
— Я сейчас пересяду поудобнее, чтобы ты лучше чувствовал, — немного виновато сказала она. Юлька соскользнула с меня и, не поворачиваясь, опять направила рукой мой член в себя. С минуту и правда было намного лучше, плоть Юльки стала туже обтягивать член, но потом все пришло в норму и член стал опять проваливаться в Юльку. Но Юльке эти изменения понравились намного больше, потому что она начала явно постанывать и покряхтывать. Да так заводно, что даже Лариса отвлекалась от членов и поворачивалась на звук.
Глебу Олеговичу надоело лежать на столе, он поднялся, оставив Ларису обсасывать подчиненных, обошел ее сзади и задрал подол платья опять до банта только теперь уже кверху. Под подолом обнаружились стройные бедра с небольшими растяжками и две массивные ягодицы. Дополняли всю эту красоту розовые кружевные трусики. Трусики тут же были отправлены вниз, и Лариса как лошадка перебрала ногами выходя из них. Причем мне бросились в глаза розовые же пяточки Ларисы и перетянувший их сверху ремешок туфель. Хозяйски проведя полной ладонью между ног и ягодиц женщины, чем заставив ее прогнуть спину, Глеб Олегович удовлетворенно хмыкнул и всадил член в Ларису сзади.
Лариса освободила рот от члена Санька и благодарно заойкала.
— Можно я с нее повязку сниму? — спросил не понятно у кого Санек, — люблю глаза видеть, когда сосут, а тут как будто куклу какую-то трахаешь..
— Сними, — разрешил Глеб Олегович, продолжая сношать Ларису, развернулся и посмотрел на нас Юлькой, — Юле все равно, она кайфует.
Санек сдернул с Ларисы повязку, и та начала вертеть головой, смотря и как бы заново знакомясь со всеми участниками представления. Первый взгляд Саньку, потом поворот голову на Белобрысого, благодарный и похотливый взгляд через плечо на Глеба Олеговича, держащего ее за бедра и долбящего сзади. Потом ее взгляд сфокусировался на нас с Юлькой и она с улыбкой сказала:
— Юленька, не скачи так сильно, зад повредишь себе. Откуда у такой, ох, б… ть, как хорошо, мaлeнькoй дeвoчки такие дырищи..
От слов мачехи Юлька завыла просто на мне, неимоверно усилив темп. Недоумевая, я подался вперед, нашарил рукой Юлькину промежность и убедился, что оказывается киска последние минут десять никакого участия в сексе не принимает. Юлька легла на меня, домахивая одними бедрами, и начала просто спускать из своей киски горячую жидкость — толчок за толчком. От известия, что я трахаю Юльку в зад и от ее покорного и тугого тела, я через несколько ее скачков тоже начал выпускать ей в прямую кишку сперму струя за струей. Пока мы, слившись воедино, летали с Юлькой, наступил приход и у Ларисы, которая мелко затряслась и запричитала, как ей хорошо.
— Кончила, лошадь — удовлетворенно сказал и сильно хлопнул ее по заду Глеб Олегович, не останавливая фрикции. — А мы с пацанами никак не можем — от нервов наверное, какие ты нам доставила.
— Я не специально, — сипела Лариса.
— И сосать перестала совсем, — недовольно затянул Белобрысый.
— Иди, поменяемся дырками, — великодушно сказал Глеб Олегович и, развернув Ларису боком к столу, вышел из нее, и обошел спереди. Член его был в сбившийся в густоту от фрикций выделениях Ларисы, которая та попыталась стереть руками, перед тем как взять его в рот, но Глеб Олегович отвел их.
— Я не хочу, он склизкий — подняла на него глаза так и продолжавшая стоять наклонившись, отклячив попу, Лариса.
— Так он в тебе же и есть. Я-то еще не кончил, — весомо произнес Глеб Олегович.
Лариса надумала было что-то еще, но тут сзади наконец то ей вправил Белобрысый.
— Ох, бл… ь, — вскрикнула Юлькина мачеха. И потом еще раз уже с набитым до горла ртом простонала:
— Ох, бл… ь как же хорошо.
— Что именно хорошо? — с участием поинтересовался Глеб Олегович, опять держа женщину за волосы и проникая ей в рот. Глеб Олегович и Белобрысый как на дрезине начали подталкивать мычащую женщину друг навстречу другу, помогая одеть ее на себя еще сильнее. От этой картины: от дрожащих ног Ларисы, от ее шарящих рук, одна из которых, с обручальным кольцом, раздвигала киску пошире, чтобы толстый монстр Белобрысого проникал еще глубже, а вторая вцепилась светлыми блестящими когтями в загорелое бедро Глеба Олеговича, от раскачивающихся и болтающихся грудей, которые казалось, придают ее траханию и насаживанию еще больше инерции свои весом, от полоски пухлых губ, сомкнувшихся на члене, от ресниц ее, трепещущих прямо на волосатом лобке Глеба Васильевича, от длинных белых волос, — от всего это мой член, было подсдавший, начал расти и увеличиваться прямо в заду у Юльки. Юлька почувствовала это и игриво начала выгибать спину, лежа на мне. Я оттягивал ее соски,
