Это незаконно (Перевод с английского). Часть 2

Я попытался открыть глаза, но они были так покрыты засохшими слезами, что это было трудно сделать. Я оттер немного корки с век и несколько раз моргнул, пытаясь смыть засохшую пленку с глаз. Я все еще был одет, но мое тело было холодным и липким. Я чувствовал влажную наволочку под щекой, пытаясь сориентироваться. Я посмотрел на часы у кровати и увидел, что было четыре часа утра. Я лежал, пытаясь вспомнить, какой сегодня день, это... была суббота. Вот тогда все нахлынуло на меня, и мои глаза снова наполнились влагой отчаяния.

Через несколько минут я направился в ванную, чтобы умыться. По мере того как холодная вода медленно возвращала меня к жизни, я стал вспоминать все больше событий вчерашнего дня. Было около пяти часов пополудни, когда я упал на матрас. Черт, подумал я, я только что проспал одиннадцать часов. Должно быть, я был полностью истощен эмоционально и даже не осознавал этого.

Мне было интересно, добралась ли Джин до дома после освобождения из тюрьмы. Ей некуда было пойти в этот час, если только она не остановилась в мотеле, но я подумал, что ясно дал понять, что она должна вернуться домой. В конце концов, нам нужно было обсудить условия развода, нет смысла откладывать его. Если в выходные мы сможем вести себя как два цивилизованных человека и уладить дела, тогда я смогу встретиться со своим адвокатом в понедельник.

Я быстро принял душ и надел повседневную одежду. Я проверил запасную спальню, чтобы убедиться, что она там, спальня была не тронута. Я немного забеспокоился, но не так, как обычно. Она была свободна сейчас, или, по крайней мере, скоро будет, и это больше не моя работа — беспокоиться о ней.

Я спустился по лестнице, чтобы заварить кофе. Как только я добрался до последней ступеньки и повернул за угол, я увидел ее лежащую на диване. Я подошел и посмотрел на нее. Я никогда не видел, чтобы она выглядела так плохо. Не только глаза, но и все лицо было красным и опухшим, ее макияж был сильно испорчен и так высох, что придавал ей вид очень грустного клоуна. Ее обычно мягкие каштановые волосы казались темнее и спутались от слез, которые она пролила, лежа, вероятно, в своей камере.

Боже мой, как я хотел обнять ее, задушить поцелуями и сказать, что все будет хорошо! Вместо этого я укрепился в своей решимости и пошел на кухню варить кофе.

Я сел во главе стола, откуда мог заглянуть в дверной проем и увидеть ее. Я думаю, ей снились дурные сны, потому что время от времени ее рука сильно дергалась или она выдыхала с легким вскриком.

Я пил свою третью чашку и все еще не имел внятной мысли. Мне нужно было отвлечься. Я выглянул в окно и увидел первые признаки рассвета. Всего в нескольких кварталах отсюда был парк с красивым озером. Я был там много раз, но ни разу на рассвете. Я схватил фотоаппарат и пошел туда пешком, мне просто нужно было время подумать.

Утро выдалось чрезвычайно продуктивным. К тому времени, как солнце взошло, я уже выбрал места для съемки и получил несколько живописных снимков, на которых раннее утреннее солнце танцует вдоль воды и сквозь деревья.

Примерно в то время, когда я собирался вернуться домой, я увидел на другом конце парка две футбольные команды в костюмах. Следующие часы я потратил на создание отличных снимков. Я отдал свою карточку обоим тренерам и сказал им, что, если они свяжутся со мной, я пришлю им полный список того, что у меня есть. И тренеры, желающие снимков команды, и отдельные игроки, желающие снимков для себя, не оставляли сомнений, что я заработаю несколько сотен долларов на утренних усилиях.

Я уже выходил из парка, когда увидел Джуди Андерсон — она жила в паре улиц от нас. Я слышал, что она беременна, но не видел ее, чтобы поздравить. Думаю, моя информация верна, потому что она шла за детской коляской.

«Джуди», — позвал я ее, когда подошел. «Поздравляю с подарком от Бога!», — сказал я, глядя в коляску.

«Привет, Далтон, большое тебе спасибо!», — гордо сказала она.

«Это он или она?»

«Это он, Стивен Грегори,» — ответила она, — «завтра ему будет три недели».

«Он абсолютно красивый», — сказал я; конечно, вид ее с новорожденным сыном только напомнил мне о том, что я потерял. Еще до того, как мы поженились, я мечтал о том, чтобы мы с Джин были гордыми родителями. Но теперь это не выглядело так, как будто это когда-нибудь произойдет.

«Джуди, солнце все еще довольно низкое, отлично подходит для портретов, не хотела бы ты сделать пару снимков себя со Стивеном? Для дома бесплатно?»

«О, Далтон, ты мог бы?» — спросила она возбужденно.

«Конечно! Почему бы нам не подойти к тому дереву? Ты сядешь у его основания с малышом на руках. Это нормально?»

«Что бы ты ни говорил, ты фотограф», — сказала она с еще большим энтузиазмом.

Я выбрал красивое травянистое место, где солнце будет светить ей на спину, подчеркивая ее светлые волосы и очертания ее тела. Я добавил достаточно вспышки, чтобы сгладить резкие тени, и сделал один из самых хороших снимков, которые я делал за долгое время. Я сделал только две экспозиции, прежде чем маленький Стивен начал ерзать.

«Он, наверное, голоден», — сказала его мать. «Думаю, нам придется вернуться домой, мне было бы слишком стыдно кормить его здесь», — сказала она с улыбкой.

«Ха, почему тебе неловко?» — спросил я, не думая.

«Ну, я кормлю грудью», — сказала она немного застенчиво.

«О, черт, Джуди, вокруг никого нет, кроме этих парней», — я указал на футболистов, — «а они слишком далеко, чтобы что-то увидеть. Просто набрось на себя пеленку, вот и все. Я отойду и дам вам немного уединения», — сказал я ей.

«Ах, прежде чем ты уйдешь... Я... ах, ну...»

Было совершенно очевидно, что она хотела что-то сказать, но либо стеснялась, либо боялась сказать это.

«Да?», — сказал я, растягивая слово и пытаясь немного пошутить.

«Ну, знаешь, что мне всегда нравилось?» Я покачала головой. «Те фотографии матерей, кормящих своих детей», — наконец сказала она.

«Ты хочешь фото кормления малыша Стивена?» — спросил я, стараясь не показывать собственное смущение. Джуди была моложе нас с Джин. Может, ей было двадцать три или двадцать четыре. Они с мужем были практически молодоженами, когда купили дом пару лет назад. Она была потрясающе красива, и я старался не заводиться от одной мысли о том, чтобы взглянуть на ее грудь.

Она застенчиво посмотрела на меня: «Ты не против?»

«Нет, совсем нет. Я отвернусь, пока ты не будешь готова». Я слышал, как она немного поерзала.

«Хорошо, я готова», — сказала она.

Я настроился и обнаружил, что Стивен сосет на руках у матери. Проблема была в том, что на ней был большой тяжелый белый бюстгальтер для кормления, который убивал настроение кадра. Я сделал пару снимков, но знал, что она не этого хотела.

Я просто подошел и сказал: «Джуди, твой бюстгальтер портит снимок. Я знаю, какую фотографию ты ищешь, и, честно говоря, этот бюстгальтер для кормления не работает.»

Она посмотрела на него: «Да, я понимаю, что ты имеешь в виду», — она ​​внезапно посмотрела на меня с потрясенным лицом. «Ты хочешь, чтобы я его сняла?» — удивленно спросила она.

Я просто слегка пожал плечами. «Я не пытаюсь быть извращенцем, но, если ты хочешь, чтобы снимок выглядел естественно, бюстгальтер нужно убрать», — сказал я ей.

Она колебалась, но всего несколько секунд. «Вот, — сказала она, предлагая мне ребенка, — не мог бы ты подержать Стивена, пока я сниму его?»

Вот что я скажу — если бы кто-то сказал мне, когда я выходил из дома, что я буду держать ребенка, пока его симпатичная мать снимает для меня бюстгальтер, я бы рассмеялся им в лицо, но вот я, держу в руках этого драгоценного маленького человечка в своих руках, пока молча молюсь, чтобы у меня когда-нибудь был свой такой же.

Когда она была готова, я вернул ребенка его матери. Она прижала его к своей груди, где малыш начал энергично кормиться. Тем временем теплое желтое сияние утреннего солнца выглядело как ореол на ангельской паре. Света, проникающего через тонкий материал ее блузки, было достаточно, чтобы акцентировать внимание на фокусе кадра... а именно, на грудном вскармливании новорожденного мягкой круглой грудью, содержащей материнское молоко. Я не мог не почувствовать изумление, глядя через видоискатель на самый удивительный дар природы... дар жизни. Как я сказал Джуди после съемки, я был профессиональным фотографом двадцать лет. Я сделал тысячи фотографий, но никогда не делал ни одной такой красивой.

Я спросил, не думает ли она, что ее муж будет против, если я отдам им фото в рамке шестнадцать на двадцать, чтобы они могли ее повесить? У нее были слезы радости в глазах, когда она любезно поблагодарила меня и сказала, что она и ее муж почтут за честь получить такой подарок.

На обратном пути к себе домой я был поглощен тем, чему только что стал свидетелем. «Буду ли я когда-нибудь так благословлен?», — думал я. «Почувствую ли я когда-нибудь восторг от того, что буду держать собственного ребенка?» Меня охватил холод, как будто я боялся ответа.

Когда я вернулся в дом, я увидел Джин через двери патио. Она обернулась, когда услышала, как я вошел. Я видел, что она приняла душ, но не накрасилась. Ее лицо все еще было немного опухшим, но она была немного больше похожа на мою жену, чем раньше. «Привет, Далтон», — сказала она, почти не выдержав. «Я... Я выпила остаток кофе, через пару минут сварится еще. Ты завтракал?» — спросила она едва слышным голосом.

«Нет, почему бы тебе не приготовить нам яиц, потом нам нужно поговорить», — сказал я, идя через кухню по пути в свой кабинет. Я потратил несколько минут, чтобы просмотреть все только что сделанные снимки и расположить их для редактирования позже. Когда я вернулся, Джин как раз накрывала на стол, все ее тело буквально дрожало.

За исключением нескольких рыданий Джин, завтрак был довольно тихим. Когда мы закончили, я поставил посуду в посудомоечную машину, налил нам еще кофе и снова сел.

«Далтон», — она начала говорить еле-еле, «Я знаю... « она начала плакать, «Боже мой, мне так жаль», — рыдала она, глядя вниз, не в силах взглянуть мне в глаза: «Мне очень, очень жаль; пожалуйста... пожалуйста, скажи мне, дорогой... Я прошу прощения, пожалуйста... Я не хочу потерять тебя... Это было глупо, мне так жаль», — она сказала перед тем, как полностью сломаться.

Как бы сильно ни было разбито мое сердце, все еще оставалась его часть, которая билась только для нее. Я встал, принес ей коробку салфеток и на мгновение остановился рядом с ней. Любящий муж во мне хотел обнять ее, утешить, но раненый муж во мне, тот, кто испытывал столько боли, просто не позволил бы мне. Не говоря ни слова, я вернулся к своему месту и наблюдал, как она пыталась обрести контроль.

Она знала по моей реакции на ее просьбу. Она вытирала глаза: «Этого не произойдет, не так ли? У нас нет шансов?» — спросила она, все еще глядя вниз.

«Боюсь, что нет, Джин. Мне очень жаль. Когда я впервые увидел тебя и Ирва вместе, я подумал, что умру. Я никогда в жизни не был так опустошен. Я не скажу, что не люблю тебя, потому что все еще люблю, но это искалеченная любовь. Она больше не может функционировать. Я никогда не смогу заниматься любовью с человеком, который причинил мне такую ​​боль, как ты».

Все еще вытирая слезы, она просто кивнула, принимая то, что уже знала — мужчина, которого она любила так сильно, хотел уйти из ее жизни, и убрать ее из своей.

«Когда нас арестовали, я знала, что ты мне уже тогда говорил, что все кончено. Я была так напугана, что сначала даже не понимала, за что нас арестовывают, но, когда та полицейская сообщила мне о моих правах и рассказала мне, в чем были обвинения, я знала, что потеряла мужчину, которого люблю,» — хныкала она.

Это было довольно сложно для меня. Мне пришлось задать вопрос, но я не был уверен, что хочу услышать ответ. «Почему, Джин, черт возьми, мы были так чертовски счастливы вместе, мы были так хороши друг для друга, почему ты так поступила с нами? Что я сделал, чтобы заслужить это?» Я сказал, снова безуспешно борясь со слезами.

«О Боже, Далтон, ты не сделал ничего, чтобы заслужить это, абсолютно ничего, дорогой. Это было глупо с моей стороны, это просто так», — решительно сказала она. «Ты видел меня в той комнате мотеля. Он связал меня. Все это было связано с подчинением. Мне было любопытно, вот и все. Любопытно и чертовски неловко говорить с тобой об этом».

«Я не понимаю, тебе было слишком неловко говорить со мной, но не с Ирвом Петерсоном? Черт возьми, почему тебе удобнее разговаривать с ним, а не с собственным мужем? Это не имеет смысла. Он уговорил тебя на это?» Я уверен, что к этому времени Джин могла видеть по моему лицу, как растет мой гнев.

«Нет, он не уговаривал меня... не совсем, но он уже был вовлечен в подобные вещи,» — сказала она, затем передумала, — «ну... не совсем в вовлечен, но он фантазировал об этом. Я... « Она выглядела разочарованной тем, что не могла объясниться, она возилась с салфеткой. «Ты помнишь, когда мы с Ирвом ходили в центр города на конгресс по освещению?»

«Боже, это было почти год назад! Ребята, вы занимаетесь этим с тех пор?» — спросил я, сжимая кулак.

Она покачала головой: «Нет, нет... не совсем...»

Я вскочила из-за стола в гневе: «Что ты имеешь в виду «не совсем», Джин? Давай, либо это произошло, либо нет?»

Она вздрогнула от моей вспышки: «Мы поговорили, вот и все, мы говорили об этом, но мы ничего не делали несколько месяцев», — быстро вставила она.

«Ирв на время оставил меня одну в нашей палатке в конференц-зале. Я не была уверена, где он был, и я оставила свой телефон в комнате, которую он арендовал в качестве базы. Я разговаривала с парнем, который, как я подумала, был потенциальным крупным клиентом, но он задавал вопросы, на которые я не могла ответить. Я наконец спросила, может ли он пару минут подождать, чтобы я смогла подняться в комнату и посмотреть, был ли там Ирв. В комнате Ирва не было, но его ноутбук был на столе, так что я решила, что смогу сама получить ответы на вопросы этого парня». В конце концов я снова сел на стул и попытался сдерживаться, пока слушал.

«Ноутбук был в режиме ожидания, и когда я открыла его, на экране появился этот веб-сайт о бондаже. Сначала я была ошеломлена, но когда я посмотрела на все фотографии связанных женщин... А потом, я не знаю, что-то случилось. Мне стыдно признаться, но я так возбудилась, что не могла в это поверить. Я начала нажимать на миниатюры, чтобы увеличить фотографии. Некоторые девушки были полностью одеты, а другие полностью обнажены. Они были связаны в самых разных позах. На некоторых была фотография веревки, проходящей между ног девушки, буквально через ее киску, я была всего в нескольких секундах от того, чтобы начать ласкать себя, когда вошел Ирв. Его лицо стало ярко-красным, когда он понял то, на что я смотрела. Я думаю, мое лицо было таким же красным». Она снова остановилась, когда почувствовала, что теряется. Она вытерла новые слезы и продолжила.

«В любом случае, я попыталась немного поднять настроение. Я в шутку спросила его, что он и Мардж делали, когда дети спят? После того, как он все время заикался, он сказал, что это всего лишь одна из его фантазий, но Мардж ничего об этом не знала. Думаю, я выглядела немного удивленной, потому что потом он сказал: «С таким же успехом я могу сказать тебе, что в душе я просто извращенец», — затем он усмехнулся. Я не стала продолжать и рассказала ему о парне, ждущем в нашей палатке. Когда я пришла домой той ночью, мне так хотелось поговорить с тобой о том, что, может быть, я попробую немного бондажа, но я была так смущена, что не могла заставить себя сделать это. Я вспомнила, что Ирв сказал о том, что он извращенец, и я не хотела, чтобы ты думал обо мне плохо. Поэтому я просто попытался на время забыть об этом». Ее рука дрожала, когда она сделала еще один глоток кофе.

«Проблема заключалась в том, что это пробудило мой интерес. Я сама начала просматривать на некоторые сайты о бондаже, и каждый раз, когда я это делала, мои трусики становились мокрыми. Я пыталась придумать, как я могу дать тебе маленькие подсказки, я даже думала о том, чтобы оставить свой компьютер как и Ирв, но у тебя не было бы причин смотреть на него, если бы я не попросила тебя, и тогда это было бы слишком очевидно. Я, должно быть, пыталась поднять эту тему десятки раз, но каждый раз трусила. « Джин взяла еще одну салфетку и высморкалась. Ей все еще было сложно. «Затем однажды мы были в офисе Ирва, работая над некоторыми заказами на покупку, и я спросила его, делал ли он что-то связанное с бондажем. Он сказал мне, что однажды, когда учился в колледже, он встречался пару месяцев с девушкой, которая была в это вовлечена. Он сказал, что ему это нравилось, но потом она бросила его из-за другого парня, и он встретил Мардж, которая была довольно правильной. Поэтому все эти годы он просто держал это как фантазию, но на этом все. Он спросил меня, делали ли мы с тобой что-нибудь подобное, и я сказала ему нет. Я сказала, что никогда даже не думала о каком-либо виде бондажа, пока не увидел это на его компьютере. Мы поговорили еще немного, и он заставил меня признать, что я не прочь попробовать это, всего один раз. Он спросил меня, обсуждала ли я это с тобой, я сказала, что нет, я просто была слишком смущена. Он сказал, что у него такая же проблема. «Черт, если бы я сказал Мардж, что хочу связать ее, она, вероятно, ударила бы меня сковородкой по голове,» — сказал он со смехом. Она сделала еще один глоток кофе и, казалось, немного успокоилась, продолжая.

«Именно тогда Ирв и придумал свою блестящую идею. Он сказал, что, поскольку мы оба были заинтересованы в экспериментах, и мы оба слишком стеснялись говорить об этом с нашими супругами, почему бы не попробовать это вместе. Сначала я сказал категорически нет, это будет изменой, но он заверил меня, что мы оба не будем раздеваться. «Было бы весело,» — сказал он. Он просто связал бы меня. В худшем случае, может быть, он почувствовал бы мою грудь сквозь блузку, просто чтобы дать мне это чувство беспомощности, в то же время, пока я давала ему ощущение власти. Я снова сказал ему ни за что, но он продолжал следовать за мной. Наконец, после нескольких недель отказа, я сдалась и сказал ему, что хорошо, но только если мы оба будем в нашей одежде». Джин встал, чтобы взять еще чашку кофе. Она подняла чайник и молча спросила меня, хочу ли я еще. Она налила мне чашку и вернулась к своей истории.

«В течение долгого времени это все, что мы делали.это смоет часть моих страданий, но не тут-то было. Я как раз одевался, когда позвонил Джек. «Как дела, приятель? Джин там?»

«Нет, она недавно уехала к своим родным, она собирается остаться у них», — ответил я.

Я слышал, как он печально вздохнул: «Послушай, у меня есть несколько стейков, я собираюсь готовить гриль на заднем дворе немного позже, почему бы тебе не прийти и не помочь нам съесть одну из них?»

«Я ценю это предложение, Джек, но я действительно не в настроении общаться», — сказал я ему.

«Далтон, тебя ждут трудные времена впереди, чувак, не отгораживайся от своих друзей, это худшее, что ты можешь сделать прямо сейчас. Тебе понадобится вся поддержка, которую ты можешь получить, дружище, поверь мне. Слушай, давай поужинаем... хороший большой сочный стейк, печеный картофель со сметаной и мой лучший салат. Хочешь поговорить — мы здесь, чтобы послушать. Не хочешь говорить, это тоже хорошо. Что скажешь?»

Он привел хороший аргумент, и этот бифштекс звучал ужасно хорошо. «Хорошо», — я передумал, — «я скоро приду. О,» — я вспомнил, прежде чем повесить трубку, — «будет ли газета публиковать историю?»

«Да, это будет в завтрашнем выпуске, они поместят его на первую страницу в разделе местных новостей. Они даже разместили твою фотографию, на которой Дэйв сажает Ирва в патрульную машину. Я попросил их оставить подпись, хотя я действительно не думаю, что ты этого хочешь».

«Да, в этом ты прав, я ценю это, приятель. Я должен позвонить Джин и предупредить ее», — сказал я.

«Предупредить ее... зачем?» — сказал Джек, — «Дерьмо, пусть она сама все узнает.»

Я посидел минуту, размышляя над тем, что сказал Джек. Он, наверное, был прав, я ей точно ничего не был должен. Проблема была в том, что всего несколько дней назад она была моим миром.

«Да, я знаю, что ты прав, Джек, это то, что я должен сделать, но я не могу не пожалеть ее. Ты видел ее лицо, когда та женщина-полицейский вывела ее из комнаты в наручниках? Боже Джек, она была абсолютно напугана. Как бы я ни был зол и обижен, я не могу просто выключить свои чувства, я хочу наказать ее, но я не хочу уничтожать ее».

«Делай то, что считаешь правильным, Далтон».

Именно это я и сделал. Ее отец просто помогал приносить ее вещи в дом, когда она ответила на звонок. «Привет... Далтон?» она ответила неуверенно.

«Привет, ах... послушай, я должен тебя предупредить. Я только что разговаривал с Джеком. В воскресной газете будет статья о твоем аресте».

Я услышал ее вздох: «Боже мой, Далтон, ты этого не сделал?» Ее голос снова стал грустным: «Думаю, я должна была догадаться об этом, когда увидела Джека. Хорошо, спасибо, что дал мне знать», — сказала она, заплакав. «Я даже не могу представить, как сильно тебя ранила, что ты мне ответил вот так. Я не виню тебя, я знаю, что заслуживаю этого. Мне очень жаль, любовь моя. Я молюсь, чтобы когда-нибудь ты смог простить меня.»

Это было последнее, что она сказала, но я слышал, как она снова плакала, прежде чем отключиться. Я был рад, что она осталась с родителями. В тот момент я не был уверен, кто больше всего пострадал, она или я. Думаю, это не имело никакого значения, это не был конкурс, и после этого никто из нас уже не будет прежним.

На какое-то время я смог забыть о своих проблемах и приятно провести вечер в доме Джека. Его жена Линетт — достойнейший человек. А двое его детей заставляли меня играть в полицейских и грабителей. Конечно, я всегда был грабителем, трижды в меня стреляли, и я падал на землю. Было приятно отвлечься. Все, о чем я мог думать последние четыре дня, была неверность Джин, а тот вечер был долгожданной передышкой.

Когда я вернулся домой, было чуть больше десяти. Между подъемом в четыре утра, эмоциональным стрессом от общения с Джин и беготней по двору Джека, прячась от его отряда молодых детективов, я был измотан. Я потащился наверх, разделся и заснул прежде, чем моя голова коснулась подушки.

На следующее утро, когда я проснулся, я оказался лицом к стороне кровати Джин. Моя рука была протянута, и я подумал, что, должно быть, искал ее во сне. Интересно, привыкну ли я когда-нибудь к пустой стороне кровати.

Я заварил себе кофе, затем побежал наверх, чтобы принять душ и одеться. Когда я закончил, воскресная газета уже лежала у меня на крыльце. Я взял ее, взял чашку утреннего варева и сел посмотреть, как сильно Джек распял мою жену. Я потягивал нектар, чтобы успокоить нервы, затем открыл местный раздел газеты... Вот он, прямо вверху первой страницы. Мистер Магу не мог это упусть, и рядом с сюжетом был хороший четкий снимок, на котором Ирв садился на заднее сидение патрульной машины. Мне пришлось рассмеяться, с его стороны было так мило смотреть прямо на меня, когда я делал снимок.

Пара арестована за супружескую измену

Джек Нортруп: штатный репортер

Арлингтон-Хиллз: Действуя по анонимному сообщению, полиция Арлингтон-Хиллз арестовала Ирвинга Петерсона из Берлингтон-Хайтс в пятницу по обвинению в предполагаемой супружеской неверности. Также была арестована Джин Конрад из Арлингтон-Хиллз.

«Большинство людей даже не подозревают о существовании закона,» — сказал сержант Дэвид Уайлэнд из полицейского управления Арлингтон-Хиллз. — «К сожалению, для этих двоих, незнание не является оправданием нарушения закона».

Пару доставили в полицейское управление Арлингтон-Хиллз для предъявления обвинения. Иллинойс — один из двадцати трех штатов, где супружеская измена является преступлением. Преступление относится к категории «А» и влечет за собой максимальное наказание в размере 2500 долларов в виде штрафа и до одного года тюремного заключения. В настоящее время Генеральная прокуратура не комментирует обвинения, и пока неясно, намерены ли они возбуждать уголовное дело.

Что ж, это определенно было не так плохо, как могло бы быть. Он вообще не упомянул о бондаже, слава Богу. Я не возражал против разоблачения Ирва в том, каким извращенцем он был, но я не хотел причинять Джин боль больше, чем я уже причинил.

Я приготовил завтрак, а затем пошел в свой кабинет, чтобы поработать над фотографией Джуди 16 на 20. Снимок получился настолько идеальным, что мне не пришлось ничего делать в Photoshop, кроме небольшого затемнения краев, чтобы придать ему более драматичный вид. После этого я погулял по дому, помыл машину, покосил газон... бестолковая холостяцкая хрень, мне было одиноко.

Я думал, что понедельник никогда не наступит, но, наконец, настал. Слава богу, у меня была большая фотосессия, которая занимала меня почти весь день. Я собирал свое снаряжение около четырех часов, когда зазвонил мой мобильный. Я ответил на него своим стандартным деловым тоном.

«Далтон Конрад», — ответил я.

«Мистер Конрад, это Белинда Гастингс, я работаю с Вашей женой, я была той женщиной, которая рассказала Вам о мотеле», — сказала она.

Я не был уверен, хочу ли я с ней поговорить или нет. «Да, мисс Гастингс, чем я могу Вам помочь?»

«Мне было интересно, можем ли мы встретиться, чтобы выпить?» Она сказала: «Я подумала, что расскажу Вам о том, что здесь произошло сегодня».

«Не думаю, что это хорошая идея», — возразил я.

«Мистер Конрад, я не пытаюсь подцепить Вас или что-то в этом роде. Ирва Петерсона сегодня уволили, и я просто подумала, что Вы должны знать... на случай, если он попытается преследовать Вас или что-то в этом роде».

Теперь все было по-другому. Конечно, я хотел услышать об увольнении Ирва. «Хорошо, когда и где?» Я спросил.

«А, ну, я как раз собираюсь уходить, не могли бы Вы встретиться со мной в гостинице «Капля росы» на Мангейме и Тухи примерно через полчаса?»

«Я буду там», — ответил я.

Когда я вошел, она сидела в кабинке у стены. Я не заметила в тот день в офисе, но она была красивой женщиной. Может быть, немного старше меня и Джин, но очень хорошо сложена. Она улыбнулась, когда я сел и жестом пригласил официантку. Я взглянул на девушку, когда она подошла к кабинке и заказал легкое пиво, прежде чем оглянуться на моего нежелательного офисного шпиона. «Итак, мисс Гастингс, Вы сказали, что Ирва уволили?»

«Пожалуйста, зовите меня Бел, это то, что делают все остальные».

Я одобрительно кивнул, и она продолжила.

«Да, сегодня было довольно волнительно на нашем маленьком рабочем месте. Все началось с Беверли сегодня утром. Она зашла в офис Вашей жены и хотела убедиться, что она увидела новостную статью о ее аресте. Она положила вырезку из газеты на стол перед Джин. Я слышала, как Бев сказала, что Вы обвинили ее в том, что она не рассказала Вам о романе. Она разозлилась на Джин и сказала ей, что они больше не друзья».

Я глотнул пиво пока слушал.

«Джин ушла в ванную после того, как Бев вышла из офиса. Я думаю, она вошла туда, чтобы поплакать. Все в офисе знали об этой статье, поэтому никто не беспокоил ее, пока она была там. Через несколько минут после ее возвращения ворвался Ирв. Он даже не потрудился закрыть дверь, он просто начал кричать о том, как она и Вы... он назвал Вас ее засранцем-мужем, который разрушил ему жизнь».

Я заметил легкую улыбку на ее лице, когда она сделала глоток белого вина, прежде чем продолжить.

«Вы должны были слышать ту кучу чуши, которую Ирв рассказал своей жене в ту ночь, когда вернулся домой», — сказала она со смешком. «Кстати, это Вы поставили ему синяк под глазом?» — она спросила.

«Не я, хотя я бы хотел, чтобы это было так. Должно быть, это произошло в тюрьме, потому что на нем не было следов, когда его сажали в патрульную машину. У меня есть фотографии, чтобы доказать это», — заметил я.

«Вы сфотографировали, как он садится в патрульную машину?»

Я кивнул, делая еще глоток пива.

«Так Вы были там, пока все это происходило? Черт, я не думаю, что смогла бы это сделать, это должно было быть мучительно. Думаю, тот факт, что они напечатали именно Вашу фотографию, был, по крайней мере, небольшой долей мести. Это, вероятно, причинит ему больше боли, чем удар в глаз», — сказала она.

Я вспомнил тот момент, когда сделал тот снимок, я вспомнил, как надеялся, что это разрушит его жизнь. Если немного повезет, может, все получится.

Бел продолжила: «В любом случае, когда он вернулся домой, он сказал своей жене, что его машину похитили. Я полагаю, это должно было объяснить его глаз. Он сказал, что его машина использовалась при ограблении. Кто-то назвал номер его авто, и копы затащили его в участок для допроса».

«Гад,» — сказал я, — «он, должно быть, все это придумал, пока был в тюрьме».

«Да, скорее всего. Во всяком случае, он сказал ей, что пока был там, они нашли брошенную машину и конфисковали ее».

Я покачал головой: «Это звучит почти правдоподобно, не так ли», — сказал я.

«Ага, и она действительно ему поверила, — снова засмеялся Бел, — пока она не увидела фотографию и не прочитала о его аресте в воскресной газете. Думаю, что дерьмо действительно попало на вентилятор, и она вышвырнула его».

«Насколько я понимаю, с парнем получше такого не могло случиться», — сказал я.

«Я согласна с Вами», — хмыкнула она, — «Дело в том, что он кричал так громко, что мистер Джейкобсон прошел по коридору, чтобы посмотреть, что происходит. Вы, наверное, встречали его, он отвечает за внешние и внутренние продажи. Он сказал Ирву успокоиться и зайти в его кабинет. Следующее, что я узнала, что Ирв выходил с ящиком, полным своих личных вещей. Я не думаю, что это была столько газетная статья, сколько его поведение. Я слышала, что они спорили, и я думаю, мистеру Джейкобсону он просто надоел».

«А что насчет Джин, ее тоже уволили?»

«Нет, насколько я знаю», — ответила она, сделав еще глоток вина. «Но прежде чем Ирв ушел, он сказал ей, что собирается добраться до тебя. Она сказала ему, что Вы довольно крутой парень, и ему лучше держаться от Вас подальше. Но я не знаю, поверил он ей или нет. Так что я подумала, что предупрежу Вас, ну вы знаете, чтобы Вы были начеку на всякий случай».

«Что ж, я ценю это, Бел, спасибо. Я не особо беспокоюсь об Ирве. Я надеюсь, что он что-то попробует — я был бы рад получить шанс добраться до другого глаза», — усмехнулся я.

«Да, пока он не нападет на Вас сзади с бейсбольной битой или чем-то в этом роде», — ответила она.

Сначала я не подумал, что это вообще хорошая идея встретиться с этой женщиной, но она мне начала нравиться. Я взглянул на ее руку и не увидел колец, так что, возможно, ей не нужно было сразу ехать домой. Я действительно ненавидел есть в одиночестве на кухне и задавался вопросом, поужинает ли она со мной.

«А, может быть, мне нужен телохранитель», — сказал я с улыбкой, — «Не хотели бы Вы поработать в следующий час или около того? Если Вы прикроете мою спину, я куплю ужин».

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы подумать, прежде чем ответить. «Наверное, это плохая идея», — сказала она, разочаровывая меня. «Я не испытываю враждебности по отношению к Джин. Она сделала несколько плохих выборов... действительно плохих выборов, и я не знаю почему, потому что в основном я думаю, что она хороший человек. По крайней мере, я всегда ладила с ней. Кроме того, я встречаюсь кое-с-кем, это серьезно, и я не хочу никому подавать никаких идей».

Я сказал ей, что понимаю, но на самом деле я не пытался заводить что-то романтическое, я просто надеялся на компанию.

Она еще секунду посмотрела на меня: «Обещайте, что не будете рыдать в пиво всю ночь?» — спросила она с легкой усмешкой.

«Мы пойдем в ресторан, где даже пиво не подают», — ответил я, сделав ее улыбку еще шире.

Мы действительно приятно провели время. Я рассказал ей о некоторых своих подвигах во время работы в газете. Особенно ей понравился мой рассказ об обмене грязными шутками с президентом. Я также много узнал о ней. Она знала, что я переживаю, потому что она прошла через это со своим бывшим мужем пятью годами ранее. В ее случае почти все соседи знали о романе ее мужа и никогда ей ничего не говорили. Она всегда задавалась вопросом, могла ли она остановить это и, возможно, спасти свой брак, если бы кто-то ей подсказал. Я сказал ей, что именно поэтому я злюсь на Беверли. Да, она была больше другом Джин, чем моим, но она также утверждала, что была и моим другом.

Когда я отвел Бел обратно к ее машине, она протянула руку, чтобы пожать, когда прощалась, а я даже не поцеловал ее в щеку. хотя это было нормально. Последнее, что я искал, — это новые отношения прямо сейчас. Пройдет много времени, прежде чем я буду к этому готов.

Было еще рано, мне очень не хотелось идти домой, я видел Джин в каждой комнате. Я не знал, что делать с собой, пока не проехал мимо театра, рекламирующего последний фильм о Джеймсе Бонде. Никто не заставит тебя чувствовать, как хорошо быть таким мужчиной, как Бонд.

Остаток недели был таким же одиноким, как и в начале. В четверг и пятницу вечером я ходил в Плато, чтобы выпить пару напитков и поиграть в бильярд в задней комнате. Я не делал этого много лет, и это отразилось на моей игре. Я потерял чуть больше пятидесяти долларов за две ночи. Я откладывал встречу с адвокатом, почему я не знаю, развод был неизбежен. Это было чертовски сложно пережить.

Я решил, что откладывать это глупо, и первым делом я позвоню своему адвокату в понедельник утром и начну процесс. Опять же, я не хотел, чтобы это застало Джин врасплох, так что как-нибудь в выходные мне придется позвонить и сообщить ей. Я не знал, что будет труднее сделать: разорвать брак или рассказать Джин о своих намерениях, но я полагал, что узнаю.

Однако сначала мне нужно было кое-что еще. В субботу утром я впервые за долгое время был в хорошем настроении. В пятницу я зашел к создателю рамок и забрал снимок Джуди. Время от времени один из моих корпоративных клиентов хочет, чтобы крупный план их завода или штаб-квартиры висел в вестибюле, поэтому я нашел этого парня, который оформляет картины в своем подвале за половину стоимости магазинов. Он прекрасно поработал над портретом Джуди. Хотел бы я иметь студию, чтобы повесить ее на стену. Выйдя из его дома, я зашел в аптеку за оберточной бумагой и карточкой.

У меня не было их номера телефона, и я даже не мог вспомнить их фамилию в тот момент, поэтому я просто рискнул и поехал. Я увидел обе машины на их подъездной дорожке, поэтому взял свой подарок и позвонил в дверь. Я все еще немного нервничала из-за мужа, просто никогда не знаешь, как кто-то иногда отреагирует.

А так мне было не о чем беспокоиться. Его звали Карл, и у него на глазах стояли слезы, когда Джуди развернула свой подарок и он увидел, что это было. Можно подумать, что я дал им миллион долларов. Ни один из них не мог перестать благодарить меня. Они пригласили меня остаться на кофе, и я, будучи одним из тех, кто никогда не отказывается от нектара Богов, согласился.

Очевидно, я знал их не очень хорошо. Думаю, Джин знала их лучше, чем я, но они были действительно хорошими людьми. Оказалось, что Карл был из весьма артистической семьи, его отец был довольно известным художником-акварелистом, его сестра владела художественной галереей в центре города, а он работал художником-графиком. Джуди также обладала талантом в изготовлении украшений.

Нам было о чем поговорить, и, прежде чем я это понял, утро прошло. Когда я уезжал, чтобы вернуться домой, я не сомневался, что мы станем друзьями. В течение недели я также получил сорок два заказа на фографии восемь на десять от двух футбольных команд, которые я снимал накануне в субботу, поэтому после обеда я провел остаток дня, делая отпечатки. При цене семь пятьдесят за снимок это стоило моего времени.

Я как раз закончил это, когда мне позвонил Джек и снова пригласил меня на воскресный ужин. Это превращалось в полноценные выходные. Конечно, все это время я знал, что мне нужно позвонить, но я не хотел. Я дождался более позднего вечера.

«Привет», — я узнал в этом голосе мать Джин.

«Привет, мама, Джин там?»

«О, Далтон, я так рада, что ты позвонил. Я никогда не видел Джин такой подавленной, может она вернется домой?»

«Нет, нет, я звоню не поэтому, — поспешно сказал я ей, — боюсь, что этого не произойдет». На другом конце провода было кор